Сора всегда считала, что подобная участь минует ее. Единственная дочь благородного клана, красавица, воспитанная любящим отцом — с ней не могло случиться ничего плохого. Потому-то угроза Райдена стала для нее большим ударом — в одно мгновение прежняя уверенность растворилась, как сахар в горячей воде.
Когда она ответила ему, ее голос дрожал.
— Вы можете наказать меня, если посчитаете нужным.
«Вы».
Этим Сора проводила черту между ними, взращивала собственными руками непреодолимую стену. И Райден понял ее намерения.
— Хорошо. Я подумаю о наказании позже.
Полоснув напоследок по ней острым взглядом, он молча развернулся и ушел. Его шаги еще не стихли в пустынном коридоре, а Сора уже бессильно опустилась на футон, прижав руку ко рту, чтобы заглушить рвущиеся наружу рыдания.
Второй день ее замужества обернулся настоящей катастрофой.
Цветок не может вырасти здоровым на больной почве.
Она с силой зажмурилась, прогоняя непрошеные слезы. Когда Аюми тенью проскользнула в покои, глаза Соры уже были сухи.
— Ваш обед, госпожа...
— Не хочу. Слуги прибыли?
— Да, госпожа. Девушки уже занялись главной частью поместья, несколько мужчин осталось им в помощь. Один отправился в конюшню к Акио, — деловито отчиталась Аюми.
Сора улыбнулась ей. Вот на кого она всегда могла положиться.
— Хорошо. Не могла бы ты проследить за тем, как идет работа? Я хочу побыть одна.
Аюми кивнула.
— Конечно. С вами... С вами все в порядке?
Она не добавила привычное «госпожа». В редкие моменты, когда граница между ними становилась зыбкой, расплывчатой, Аюми позволяла себе вольности, что придавало их отношениям искренность и напоминало о том, кем являлась Аюми.
Не только служанкой — единственной подругой, той, кто безраздельно предан Соре. И в такие моменты Сора не могла лгать.
— Нет, Аюми, — прошептала она. — Но непременно будет.
Пусть сейчас ее жизнь — развалины, она соберет каждый кусочек и выстроит что-то новое.
— Я принесу вам чай, — решила Аюми. — Он немного взбодрит и придаст вам сил.
Она ушла, но вскоре вернулась с подносом, где стояли чашки и небольшой округлый чайничек. Запах горьковатых трав наполнил комнату. Сора послушно сделала первый глоток, почувствовав, как приятное тепло согрело грудную клетку.
Аюми, уточнив несколько моментов по поводу слуг, тихо ушла. Покои погрузились в уютную тишину. Допивая мелкими глотками чай, Сора погрузилась в собственные мысли. Ей бы хотелось думать о цветах и пруду, который она собиралась обустроить в саду, но все думы неизменно занимала гибель Мирай.
Сора не знала, что хищный зверь мог напугать девушку до смерти и уйти, оставив добычу целой. Таких не существовало в природе. Животные всегда убивали с какой-либо целью — ради пропитания или для защиты.
Только человек мог убить просто так.
Она поежилась, отгоняя дурные мысли. Каким бы грубым ни казался Райден, Сора не могла беспочвенно винить его в столь жестоком злодеянии. Она отставила пустую чашку, поднялась — согретое тело стало неповоротливым, а веки потяжелели.
Ее клонило в сон. Подумалось прилечь, чтобы отдохнуть перед ужином — Сора хотела позвать Аюми, но сил не осталось. Она дошла до футона, сама расстелила его, чуть не запутавшись в подоле кимоно и повалилась навзничь.
Чувство тепла внутри сменилось жаром. Что-то было не так.
Сора оттянула ворот, жадно дыша. Ее внутренности горели, как при лихорадке. Взгляд упал на чайник, стоявший на котацу — и разрозненные части единого целого соединились в одно.
Это не травы источали горький запах, а яд.
Ее отравили.
Глава 7
Из леса тянуло гнилью. Сладковатый, удушливый запах, от которого хотелось зажать нос и прочистить легкие. Запах разложения и смерти.
Так пахло и от Кейко. Райден не мог выносить ее близость, потому что острое обоняние страдало от резкого аромата. Когда она подходила близко, начинало казаться, что он снова лежит на влажной от крови земле, в окружении мертвых тел.
Он нашел ее в саду, сидящей возле дерева эноки. Голову Кейко опустила на грудь, руки чинно сложила на коленях. Весь ее облик выражал смирение и глубокую обиду.
— Это был плохой план.
Она не повернулась, но Райден видел, как напряглись ее плечи. Он понимал, какое неудобство испытывала Кейко каждый раз, когда поворачивалась к нему спиной. Несомненно, по ее позвоночнику сейчас гуляет мороз, потому что она знает: господин может вырвать хребет из ее тела.
Он бы солгал, если бы сказал, что не желал этого.
— Почему же? — губы женщины дрогнули в усмешке. На мгновение показалось, что между ним вот-вот покажется змеиный язык. — Ты поставил ее на место. Давно пора.
Райден стиснул зубы.
— Ее судьба будет другой.
— Тебе разве под силу это изменить? — насмешка Кейко стала явственнее. Она протянула: — Столько проблем... Следовало бы опоить девицу. Убить бы, да мертвой она принесет больше проблем, чем живая. Хотя и живая тоже немало пакостит — в деревню ездила, телом заинтересовалась.
— Тебе-то что?
Хаттори скрестил руки на груди, прислонился боком к стволу дерева.
— Мне она не по нраву, — Кейко скривилась. — Больно бойкая.
— Боишься?
Теперь настал его черед усмехаться. В глазах женщины блеснула звериная ярость.
— Нет такого на свете, что меня в страх вгонит, — отрезала она.
— Даже я?
Райден шагнул к ней. Кейко инстинктивно отодвинулась в сторону, и он рассмеялся.
— Не забывайся, — смех пропал в один миг, сменившись ледяным тоном. — И не трогай ее больше. Сора — не твоя забота.
— Что в ней такого, раз ты решил от плана отступить? Чем она лучше других? — обиженно спросила Кейко.
Он вслушался в ее детскую интонацию, всмотрелся в сведенные брови — и вправду не понимала. И не сможет понять.
Ему вспомнился последний бой с мятежниками, поднявшими восстание против императора. Они шли навстречу смерти, заранее зная, что проиграют. Шли с улыбками — молодые, смелые, с горячей кровью.
В их глазах горел неукротимый огонь. Такое же пламя бушевало в глазах Соры.
— У нее другая судьба, — повторил Райден.
Кейко фыркнула.
— Какая? Жизнь взаперти? Пройдет год, два, и она станет лишь тенью прежней себя.
— Не тебе решать, — по привычке отозвался Райден. Ему надоел этот спор. — Последний раз говорю: не смей к ней подходить.
— К слугам тоже? — Кейко все не унималась. — Поместье полно посторонних людей... Что с этим прикажешь делать?
— Ничего. Пусть делами домашними занимается — так меньше времени на расспросы.
— Опоить — и все... Я бы назвала тебя влюбленным мальчишкой, если бы не знала, что сердца у тебя давно нет.
Райден представил сокола, которому обрезали крылья — вот кем станет Сора, прикованная к постели.
Он шагнул к Кейко. Та настороженно зыркнула на него исподлобья.
— У меня оно было. Сердце, — уточнил Хаттори.
Его голос снизился до шепота. Кейко задрожала от боли.
— Я отдал его единственному человеку, который был достоин всего. Остальное для меня не имеет значения — в том числе и ты. Если потребуется, я без колебаний оборву твою жизнь.
Он сжал пальцы в кулак. Кейко изогнулась, застонала — по ее телу прошла сильная мучительная дрожь.
— Тебе ясно?
Райден склонился к ней, обдав ее лицо горячим дыханием. На дне его глаз вспыхнули кровавые искры.
— Ясно, — прохрипела она. — Ясно, господин...
Он не разжимал пальцы еще несколько долгих мгновений, глядя на ее мучения. Когда пытка закончилась, Кейко рухнула на траву, силясь отдышаться.
— Господин, — просипела она. — Не убивайте.
Жалобный тон зародил смутное подозрение в его душе. Глаза Райдена сузились.
Он слишком хорошо ее знал.
— Что ты сделала?
— Чай... В чай добавила некоторые коренья.