«Эти люди не заслужили жить в страхе», — Сора направила лошадь в сторону поместья. — «Жить, опасаясь зайти в лес, хоронить своих близких».
Пусть судьба к ней немилостива, пусть муж сторонился ее, пусть поместье и лес за ним скрывало тайные, мрачные секреты — Сора готова принять все, что отмерено. Люди, что жили здесь, отныне находились на ее попечении.
«Женщина и природа — две союзницы. Только они способны украсить собою все вокруг: как отнять, так и одарить», — учила Айко.
Погладив Чикару по густой гриве, Сора помчалась в свой дом.
Глава 12
Поместье укоризненно смотрело на нее темными проемами — сёдзи, как и приказала Сора, раздвинули, и теперь дом словно выворачивал наружу свое нутро — гадкое, пустое, пыльное.
Чикара замедлила свой шаг — лошадь волновалась, очевидно, чувствуя то же, что и хозяйка.
Страх.
Он вползал в душу подобно змее, холодил внутренности и заставлял волоски на коже вставать дыбом. Дикий, неумолимый, животный страх.
Сора погладила Чикару по шее, прошептала:
— Тише, тише. Все хорошо.
Ответом послужил тихий храп. Послушавшись хозяйку, Чикара ровным шагом вошла во внутренний дворик, где поджидал Акио. Кустистые брови старика сошлись почти на переносице, сухие губы сосредоточенно жевали травинку.
— Вернулись, — констатировал он.
Сора изумленно взглянула на него.
— А не должна была? — спросила она, спрыгивая с лошади.
Лицо Акио, и без того хмурое, вытянулось. Он несколько раз моргнул, не веря своим глазам, а потом брезгливо промолвил:
— Госпожа… Разве ж положено себя так вести? Вы же благородных кровей.
— У меня такая же кровь, как и у всех. Красная, — ответила Сора. — И проливается она легко. Верно?
Старик промолчал. Сказать ему на это было нечего, потому он нехотя признал:
— Думал, вы решили сбежать.
— А разве возможно? — усомнилась Сора.
Каждый раз, когда возникала мысль о побеге, что-то внутри нашептывало, предупреждало, что она не сможет.
Акио покачал головой.
— То мне неведомо. До вас никто не пытался.
«До вас».
Не составило труда понять, о ком он говорил.
— Кумико, бабушка моего мужа, — Сора старалась говорить спокойно, но голос дрожал при упоминании бедной женщины. — Она не пыталась сбежать?
Акио снова покачал головой. Этот жест выглядел печальным, в мутных глазах появилось что-то похожее на тоску.
— Нет. Она только за садом ухаживала. Пыталась взрастить свои любимые камелии… Но на этой земле ничего не цветет.
— Тем не менее, камелии зацвели, — удивленно напомнила Сора.
Она и здесь слышала тонкий цветочный аромат, что источали бутоны в саду.
— Да, но какой ценой, — горько усмехнулся Акио. — Кумико все отдала, чтобы ее любимые цветы ожили. Всю свою душу вложила в них. Потому и слегла.
— Ты любил ее, — вдруг догадалась Сора, вспомнив измятые стебли камелий, лежащие на полу конюшни.
— Да.
— Потому…
Она запнулась, глядя в глаза напротив, наполненные болью.
— Потому ты ненавидишь эти цветы?
— Они отняли у меня ее раньше срока. Кумико прожила бы дольше, — просто ответил Акио. — А камелии украли наши часы.
Сора попятилась. Как просто он говорил о смерти той, что любил! Знал, что Кумико не суждено прожить долго по причине проклятого поместья и голосов, что мучали ее, но винил лишь цветы, когда должен был винить это место.
— Почему вы не уехали? — тихо спросила Сора. — Почему не попытался забрать Кумико?
— Она была хорошей, но простой девушкой, которой повезло выйти замуж за благородного господина. Кумико мечтала о такой жизни: просторном доме, богатом и знатном муже… Что я, обычный слуга, мог ей дать? Она бы никогда не согласилась бежать со мной. Даже мои чувства, которые вы поняли за пару минут разговора, Кумико не замечала на протяжении многих лет. Она страдала… Страдала по господину. Да и я был не способен предать его.
— И ты предпочел молчать? Не признаваться?
— Да что толку, — повторил Акио.
— Много, — разозлившись, выкрикнула Сора. — Много толка, Акио! Если бы ты сказал… Если бы настоял… Кто знает, может, Кумико бы согласилась. Ее последние дни были агонией. Она умирала, лежа в своей постели, она просила помощи, а твой господин… Он отказался посылать за врачом. Ты слышишь? Она просила помощи, которой так и не дождалась!
В глазах Соры искрились молнии, ветер, подхвативший пару выпавших из прически прядей, взметнул их — как змеи, они взвились над ее головой. Белоснежная кожа цвета первого снега заалела румянцем гнева.
Акио сжал дрожащие ладони в кулаки.
— Ей бы ничего не помогло. Ни один врач… Ни одна сила в мире не способна защитить от того, что терзало Кумико.
— Почему же оно не тронуло вас с Кейко? — спросила Сора.
Она тяжело дышала, ее грудная клетка бурно вздымалась. От холодной, сдержанной дочери знатного клана ничего не осталось — перед Акио стояла живая, разгневанная девушка.
Он попятился, впервые за долгое время чувствуя робость. Смешно — он, старик, который прожил немереное количество лет, оробел перед юной девушкой.
Но Сора смотрела на него глазами, которые так напоминали глаза Кумико… Взгляд Акио увлажнился.
— Оно трогает только людей.
Гнев Соры сменился ужасом. Теперь они поменялись местами — она шагнула назад, чувствуя непреодолимое желание сбежать.
«Людей».
— Кто ты? — прохрипела она. — Что ты такое?
Акио не ответил. Он молча развернулся и побрел в конюшню, уводя с собой Чикару.
Сора осталась стоять, сжимая и разжимая кулаки. Ее пальцы тряслись, губы дрожали. Опомнившись, она бросилась в поместье, будто его стены могли защитить ее от Акио. Вошла в главный зал и замерла, как вкопанная — камелии, еще несколько часов назад источавшие свежесть, сморщились. Лепестки стали сухими, стебли почернели.
— Госпожа?
Аюми, вышедшая из кухни, с беспокойством уставилась на Сору, которая таращилась на цветы с непонятным выражением. Проследив за ее взглядом, служанка усмехнулась.
— Я же говорила, госпожа, они…
— Выбрось их, — перебила Сора. — И готовься встречать слуг. Они скоро прибудут.
Зайдя в свои покои, Сора устремилась к комоду, где хранились все ее украшения. Чего там только не было: и искусные заколки с гроздьями рубинов, золотые и серебряные браслеты, перстни, украшенные изумрудами… Отец всегда привозил единственной дочери что-нибудь в подарок, пытаясь проявить любовь к дочери при помощи драгоценных самоцветов.
Но ее интересовал только нефрит. Зеленоватый камень с темными прожилками, способный защитить от зла.
Не жалея прекрасные украшения, Сора зверски выковыривала нефрит из серег, кулонов и заколок, безжалостно уродуя их. Вскоре на ее ладони лежало шесть обломков разных форм и размеров — объединял их только материал.
Спрятав камни, Сора велела Аюми принести инструменты и отправилась в сад, где без устали трудилась несколько часов, ухаживая за хрупкими камелиями. Работа так захватила ее, освободив от тяжелых мыслей, что она пропустила поздний обед — о необходимость поесть напомнил желудок.
— Госпожа, — Аюми объявилась ровно в тот момент, когда Сора отмывала ладони от земли.
Ее руки — лилейно-белые, нежные, мягкие — сейчас больше подходили крестьянке, чем женщине благородной крови. Мышцы ныли от непривычного труда, поясницу ломило от неудобной позы, но эта усталость была приятной.
Рядом на столике лежали свежесрезанные камелии. Новый букет взамен старого —белоснежные лепестки светились чистотой.
— Прибыли слуги. Как прикажете поступить?
— Я сама встречу их.
Сора промокнула влагу полотенцем, бережно подняла цветы, чтобы отнести их в главную часть дома. Там, вдоль стены, уже выстроилось пять девушек — с испуганными лицами и любопытными глазами.