Для лечения патологической тучности врачи прописывали вытяжку из щитовидной железы животных — если не первый, то самый «живучий» препарат против ожирения: он был получен еще в середине 1890-х гг. и активно применялся последующие 75 лет; его назначали в небольших дозах. Вытяжка ускоряла метаболизм, но одновременно вызывала угрожающие нарушения сердечного ритма. Ритм восстанавливали приемом в малых количествах мышьяка, наперстянки или стрихнина. Такое балансирование между двумя опасностями — дело, конечно, рискованное, но это никого не волновало: похудание представлялось первейшим долгом перед собой и обществом, а там будь что будет, остальное в руках Божьих.
Теория, объясняющая ожирение низкой активностью щитовидной железы, была выведена чисто интуитивно и имела сомнительное отношение к науке — может быть, именно поэтому и продержалась так долго. Мысль, что тучность связана с вялым метаболизмом, прекрасно вписывалась в распространенное представление о лености и безынициативности толстяков: стоит «раскочегарить» обмен веществ, и все ваши проблемы — как физические, так и моральные — разрешатся.
Однако постепенно медики осознали: лишь у небольшой доли пациентов ожирение сочетается с выраженной тиреоидной недостаточностью (недостаточностью щитовидной железы), и внимание с похожей на бабочку железы на горле переключилось на субстанцию, которая содержится в черепной коробке и называется мозгом.
Психологи сравнительно недавно пролили свет на способность подсознания формировать поведение и то активнейшее влияние, которое ранний жизненный опыт оказывает на психику зрелого человека. Зигмунд Фрейд говорил: подавленные желания — преимущественно сексуальные — могут всплывать на поверхность, давая совершенно, на первый взгляд, неожиданные всплески. Некоторые теоретики ожирения ухватились за эту идею. Венский психоаналитик считал, что первые эротические переживания младенец испытывает, припав ртом к материнской груди и глотая молоко. Исходя из этого, последователи Фрейда усмотрели у тучных людей инфантильную потребность в непрестанном сосании и сглатывании или, как окрестил эту особенность один немецкий психоаналитик, в «пищевом оргазме». Толстяки, гласит излагаемая теория, много едят, чтобы сублимировать неудовлетворенную сексуальную активность, — и от этого толстеют. Или наоборот: едят и толстеют, чтобы такой активности избежать. Медики, которые придерживались подобных взглядов, названных «теорией оральной фиксации», стали сплошь и рядом диагностировать у пациентов, страдающих излишней полнотой, различные формы сексуальных отклонений.
Но уже в начале 1950-х гг. несколько членов Психиатрического общества обратили внимание коллег на полную недоказанность связи подсознательного эротизма с ожирением. Психиатр Гарольд Каплан и его жена, клинический психолог Елена Зингер-Каплан, писали: «Не счесть всех комплексов и синдромов, которым последователи венской школы приписывают важную роль в развитии привычки к перееданию». Далее они перечисляли более двух дюжин подобных психоаналитических откровений — от удовлетворения скрытых садомазохистских потенций до фаллических фантазий и нервных срывов в период беременности, причем ни в одном из случаев «жирогенный» характер упомянутых особенностей личности не был логически подтвержден. Критическая статья супругов Каплан сделала очевидным, что вину за тучность нельзя однозначно возложить на психические расстройства или специфические модели поведения.