Первые слухи о каннибализме были связаны со странными и необъяснимыми исчезновениями людей в селе. Так произошло в случае с
Марией и её одиннадцатилетнем брате, детьми Бориса, сосланного в концентрационный лагерь, как "враг народа". Они бесследно исчезли.
Их больная мать бродила от дома к дому, увязая в снегу, чтобы найти своих детей. Дети вышли из дома, чтобы раздобыть немного дров и больше не вернулись. Соседи ничего не видели и ничего не знали.
Никто не мог помочь несчастной матери. Затем пропала одна вдова, жившая подаяниями. Она исчезла вместе со своей дочкой, и их больше никто никогда не видел. Вслед за этими событиями прошёл слух об исчезновении ещё двух женщин и девочки.
В разгар увеличивающегося количества пропавших людей, мы были шокированы арестом женщины, которую обвинили в убийстве собственных детей. Ещё одна женщина была найдена мёртвой, с перекошенной шеей, засунутой в петлю. Соседи, обнаружившие покончившую с жизнью женщину, ещё раскрыли и причину трагедии: в печи стояли сваренные останки трёхлетней дочери этой женщины.
Однажды утром мой друг Иванушка, живший с нами, вышел из дома и не вернулся ни вечером, ни ночью. Проходили дни, а мы ничего о нём не знали и не могли его найти. Я с Иванушкой учился в одном классе, и мы дружили долгое время. Шост, его отец, не вернулся из тюрьмы, где я его видел в последний раз. Его увезли в районный центр, а оттуда сослали в Сибирь. Мама Иванушки была арестована спустя несколько дней. Всё их имущество перешло в собственность колхоза. Дети,
Иванушка, пятнадцати лет, и его девятнадцатилетняя красавица-сестра, лишились дома, и только помощь сердобольных соседей помогла им выжить.
Как часто случается в подобных случаях, сестра вскоре вышла замуж.
Это оказалось единственным путём найти жилье и кукую-то защиту для себя и брата. Соседи одобрили её решение и восхищались тому, как эта молодая женщина любила своего младшего брата и заботилась о нём. Они стали жить в доме, стоявшем на склоне холма у самого леса. Казалось, что они обрели счастье, если вообще можно говорить о счастье в то время.
Но, к сожалению, семейная жизнь быстро оборвалась. Всего несколько месяцев спустя её арестовали как кулацкую дочь и "опасный элемент социалистического общества". Таким большим оказался страх организаторов колхоза перед крестьянами, что они не только уничтожали не желавших подчиниться крестьян, но и их жён и детей.
Они опасались, что даже самая маленькая искорка любви к свободе и независимости может сохраниться и обернуться пламенным мятежом.
Дочь постигла тяжёлая участь родителей, и Иванушка снова оказался без присмотра. Он не захотел жить с мужем своей сестры, поэтому моя мама пригласила его жить с нами. Так он стал членом нашей семьи, и нам его теперь не хватало, а его судьба вызывало чувство сильного беспокойства.
Дни проходили, а от него не было никаких известий. Наше беспокойство росло. Микола и я, наконец, решили начать поиски.
Хотя Иванушка и недолюбливал мужа своей сестры, он по ряду причин мог бы навести его. До начала коллективизации Антин, шурин Иванушки, имел репутацию на селе работящего крестьянина. Он легко ладил с людьми, любил пошутить и поиграть с детворой. Мы знали его с самого детства, а зимой часто катались на лыжах с той горки, где стоял его дом. Он даже расчистил для нашего катания горку. Если кто-то ломал лыжи, то он помогал их чинить, а мы сидели вокруг его печи и грели озябшие руки. Хотя на горке дети часто устраивали шумную возню,
Антин никогда не возмущался. Наоборот, он ему доставляло удовольствие наблюдать наши шалости и игры на снегу.
Но теперь, с усилением голода, о доме Антина поползли странные слухи. Кто-то слышал, как из дома доносился крик женщины. Потом стали рассказывать и совсем страшные вещи. Утверждалось, что дым из печной трубы имел запах палёного человеческого тела. Припоминая теперь эти слухи, мы с тревогой начали осознавать связь между ними и исчезновением Иванушки.
Неужели эти ужасные слухи имеют хоть долю правды? И даже, если это правда, как Антин мог бы совершить такое чудовищное преступлению по отношению к брату своей сестры? Нам во что бы то ни стало, надо было до конца разобраться в этом деле. Охваченные такими тяжёлыми мыслями, мы медленно направились к дому на холме. Микола, который был намного младше меня, дрожал от страха. Он уговаривал меня вернуться домой, но мои чувства и тревога о друге пересилили мои собственные страхи. Я считал себя обязанным выяснить, был ли
Иванушка ещё жив, и не нужна ли ему помощь.
Я с трудом передвигал ноги, и Микола нехотя следовал за мной. Мы пробирались всё ближе и ближе, постоянно проваливаясь в глубокий снег. Мама предупреждала нас, чтобы мы были осторожными. Она считала, что Миколаше лучше остаться снаружи, а мне, в случае опасности, следует закричать.
Поэтому Миколаша остался стоять на улице у окна, сжимая в руке палку. Я вошёл в сени, оставив за собой дверь слегка приоткрытой.
Здесь меня встретил Антин. Я поздоровался, но он не ответил мне, а лишь махнул рукой, приглашая пройти в комнату. Переступив порог, я был поражён крайней нищетой, царившей кругом. Стены были голыми, мебели не осталось, и было очень холодно. Оглянувшись на Антина, я заметил, что он пристально меня разглядывает, словно оценивая мои силы.
Это был очень неприятный момент. В его налитых кровью глазах стояли слёзы. Его пальцы непроизвольно дёргались. Стало ясно, что он не узнал меня. Я старался помочь ему вспомнить, назвав своё имя, имя моей мамы и брата, но всё было напрасно. Антин продолжал, не отрываясь, смотреть на меня своими налитыми кровью глазами.
Он сошёл с ума, сказал я сам себе. Вдруг я с ужасом осознал, что он был в два раза больше меня! Снова в глазах возникла картина, что со мной могут сделать эти всё ещё сильные и жестокие руки.
Медленно и осторожно я стал продвигаться обратно к выходу. Моё передвижение, видимо, вывело его из ступора и напомнило о чём-то, потому что он внезапно выкрикнул:
– Ты пришёл спросить об Иване?
Хотя его голос был неприятным и хриплый, всё-таки это немного разрядило обстановку.
– Да, Антин! – воскликнул я. – Но…
Он не дал мне договорить.
– Что значит твоё "но"? – перебил он меня сердито.
– Я хотел сказать, откуда вы знаете, что я разыскиваю Ивана? – промямлил я. – Может быть он…
Я не закончил, осознав, что зашёл слишком далеко или сказал это не к месту.
Но с Антиным произошла странная перемена. Он стал спокойнее и, как будто, осознавал, что происходит. Он перестал злиться, хотя по-прежнему нервничал. Его руки продолжали двигаться, как будто, он не знал, что с ними делать. Его взгляд продолжал бегать с окна на окно, а потом опять на меня.
Мной снова овладел страх, когда Антин, не мигая, уставился на меня. Я не знал, что предпринять. Сердце сильно забилось, голова закружилась, и я почувствовал сильную слабость. Мне захотелось закричать, заплакать и убежать. В этот момент Антин повернулся и направился в сторону кухни, бросив через плечо: "Спрошу об этом у матери".
Но мне не хотелось больше ждать. Мой лоб покрылся холодной испариной, и всё тело била мелкая дрожь. Внутренний голос приказал мне быстро бежать, как только я мог, и моё тело автоматически починилось. Антин проворно через кухню проник в сени и перегородил мне дорогу. В одной руке он держал сверкавший огромный нож, а в другой – грязную тряпку.
Увидев это, я закричал и продолжал кричать уже после того, как почувствовал, что грязная тряпка затыкает мне рот. В это момент послышался звук разбитого стекла: это Микола ударил по окну палкой.
При этом Микола изо всех сил звал на помощь. Антин на какой-то момент растерялся и ослабил хватку. Я воспользовался его нерешительностью, вырвался из его рук и выскочил на улицу. Мы с
Миколой изо всех сил, как только могли, бросились бежать по глубокому снегу к нашему дому. Только очутившись за закрытыми на замок дверями, мы перевели дух и осознали, какой большой опасности мы подвергались.
Мы решили никому не рассказывать о посещении Антина. История с исчезновением Иванушки оставалась загадкой, пока она не прояснилась одним апрельским днём.