– Посчитали ее неопасной, решили, что она выздоровела, – вздохнула я. – Интересно, старшие Черновы в курсе, что мать Валерии на свободе?
Мой друг развел руками.
– А мне откуда знать?
Я протянула Косте его трубку.
– Звони.
– Кому? – не понял он.
– Своему знакомому, той шишке из МВД, – уточнила я. – Пусть он познакомит меня со следователем, который занимался делом Черновой.
– Тебе это зачем? – напрягся Костя.
– Я обещала Валерии узнать адрес или телефон той покупательницы, – объяснила я. – Лере тринадцать лет, обмануть ее, как первоклашку, уже не получится. Девочка увидела на ладони женщины шрам и узнала его. Она мне сказала, что мама незадолго до «отъезда в командировку» сильно порезала руку – взяла бокал, а тот развалился у нее в руке, осколки повредили сухожилие. Лера хорошо помнит, что мать потом разрабатывала руку, пальцы у нее после операции были в полусогнутом состоянии. Лера мне сказала: «Понимаю, встречаются очень похожие люди. Но еще и шрам на том же месте, что и у мамочки… Согласитесь, это уже слишком для совпадения. Она жива. И я хочу выяснить, почему она бросила меня. Помогите, пожалуйста, узнать правду – посмотрите по чеку, кто покупал в вашем бутике набор «Принцесса» около пяти вечера. Это ведь несложно сделать, много времени не потратите. Если откажетесь, я не обижусь. Но я очень упорная, всегда добиваюсь своего. И обязательно найду маму, просто с вашей помощью это будет быстрее».
– Какая-то девочка попросила тебя, и ты тут же решила заняться любимой игрой в Шерлока Холмса… – неодобрительно заметил Костя. – А не следовало бы!
Я отодвинула тарелку на край стола.
– Валерия начнет искать мать и рано или поздно выяснит правду про убийства. Представляешь реакцию девочки? Она очень, даже можно сказать, излишне эмоциональна. Увидела у прилавка женщину, похожую на мать, и оцепенела, потеряла способность двигаться, говорить, даже в обморок упала. Хорошо хоть дышать не перестала. Я, кстати, проверила эту информацию. Да, у прилавка, где торгует детскими наборами Катя, стало плохо подростку. Продавщица схватилась за нашатырь, девочка очнулась и убежала. Екатерина не успела ни спросить у нее ничего, ни взять контакт родных, чтобы им позвонить.
– Зачем тебе подробности дела Черновой? – пожал плечами Костя.
– Будет лучше, если Валерия узнает ужасную правду от того, кто к ней хорошо относится, – вздохнула я.
– То есть от Степаниды Козловой? – уточнил Костя.
Я поманила официантку.
– Да. И мне надо понять, на самом деле Вера Михайловна выздоровела или попала под какую-то акцию вроде амнистии? Хотя не знаю, отпускают ли сумасшедших раньше срока? Если врачи гарантируют, что женщина более не опасна, Валерии можно рассказать правду. Однако… Нет, я передумала!
– Вот и отлично! – обрадовался Костя. – И слава богу! До твоей головы дошла простая истина: эта история ни с какого бока тебя не касается. Пусть семья Черновых сама занимается фамильными монстрами. Почему ты не ешь десерт?
– Аппетит пропал, – призналась я. – Владимир с Ангелиной Сергеевной сделали все, чтобы Валерия забыла мать. Очень старались. Купили даже нишу в колумбарии.
– Это непросто проделать, – отметил Костя, – нужны документы о смерти. Или немалые деньги. Бумаг-то у них не было, значит, пришлось потратиться.
– Фото «покойной» в доме нет, – продолжала я, – никакие даты, связанные с Верой, не отмечают.
– И что? Она ведь жестокая убийца! – воскликнул Константин.
– Я обещала Валерии узнать, жива ли ее мама, – упрямо повторяла я. – Или с уверенностью сказать ей, что, несмотря на фотографическую похожесть и шрам на руке, женщина в магазине все же не Вера Михайловна.
– Ты расскажешь девочке, что ее мамаша сумасшедшая и убийца? – спросил Столов.
– Ну, это мне слабо, – призналась я.
– Ты же сказала, что передумала копаться в сей истории, – напомнил Костя.
– Нет, я совсем другое имела в виду. Сообразила, что торопиться нельзя. Сначала разберусь, по какой причине Чернову выпустили, соберу всю информацию, а уж потом…
Я замолчала.
– Продолжай! – велел Костя.
Я попросила официанта принести капучино и ответила:
– Пока не решила, как поступлю. И поняла свою ошибку. Мне не нужен следователь. Лучше поговорить с психиатром, который больную лечил. Можешь свою шишку попросить имя врача сообщить?
Костя закатил глаза.
– Даже если Рапкин и согласится, то это пустая затея. Существует понятие врачебной тайны. И врач служит в особом месте, где содержатся преступники, он тебе ничего не сообщит.
Я сделала глаза кота Шрека.