Катя, вылупив на меня глаза, только хрустит чипсами как в кинотеатре.
— И прям такая на работу пошла сразу?
— Ага, но это и к лучшему. Там я хоть отвлекалась, а как домой пришла, так и начала реветь, пока слезы не кончились.
— Эй, ну ты чего, — утешает меня подруга. — Из-за всяких мудаков убиваться. Из-за Ленчика не плакала, а тут вдруг в рев.
— Самое обидное, знаешь, что? Он ведь прав был. Ссора была мерзкая, а если б он добрался до письки, понял бы, что я вся мокрая. Это ненормально! Стокгольмский синдром!
— Да какой стокгольмский синдром, — смеется Катя. — Это про другое. А у тебя просто адреналинчик ударил, гормончики заплясали. Не зря говорят, что те, кто ссорится бурно, мирятся сладко. Может, надо было дать? Он бы угомонился.
Зыркаю на нее глазами:
— Тут опыт твоей семейной жизни не подходит. Он меня обвинил черте в чем, а я такая — оп! И в позу подчинения, задрав хвост.
— Слушай, он произвел на меня впечатление нормального мужика. С чего он завелся-то так? На какую мозоль ты ему наступила?
— Решил, что я на него виды имею, захомутать хочу, и я устроила весь этот спектакль с искренностью, чтоб интерес вызвать. А утром подмазывалась. Тоже мне! Самомнение у него — выше только звезды!
— А ты, значит, видов, не имела? — хитро щурится Катька.
— Ну, сначала думала, может, изредка встречаться будем, потом, конечно, я захотела продолжить знакомство. Но я ни в чем не притворялась! Зато он в душу влез в грязных ботинках и все нижнее белье переворошил! И обманул! Лжец паршивый!
— Ты про бабу? — догадывается Катя. — Ну, может, это случайная какая. Залетная, так сказать. От такого перца трудно ждать целибата. Где-то ж он секс должен брать.
— Кать, это не волосок на подушке, и не забытая сережка! Это, блин, целый уходовый комплекс, которому отвели полку в шкафчике! И записка на холодосе. Это прям официальное заявление прав на свою территорию!
— Ну, может, мать у него бывает…
— Крем для молодой кожи, Катенька, для молодой! Давай не будем про это, меня прям трясти начинает. Даже если не женат, все равно соврал. А если это крайне молодая мама, родившая его до своего рождения, судя по всему, мог бы объяснить!
— А то ты бы стала слушать, — хмыкает подруга. — Ладно, тебе виднее.
— Точно. Кажется, мне пора еще раз повторить. Я на нервах даже водку не почувствовала.
— На работе-то как? Отстали от тебя местные ленивые сучки? — Катя не стесняется в выражениях, так как полностью солидарна с моим их определением.
— Отстали. В то же утро и огребли. Я только в офис зашла, пальто расстегиваю, и подваливают две скорпионихи. Видят: платье вчерашнее, макияжа нет, на шее засос. Одна и спрашивает сладеньким голосом: «Ну что? Помог наш подарок?» А я на взводе. Отвечаю: «Еще как! Вот решила вам квартальную премию выдать анальными пробками без вазелина!» Вторая от растерянности уточнила: «А почему без вазелина?» Я как рявкну: «Вазелин еще заслужить надо!» Их как ветром сдуло. Теперь шушукаются только между собой, ко мне не лезут.
Катюха ржет.
— Ты ж терпеливая так-то, не ожидали, походу, что в собственную лепешку наступят.
Отмахиваюсь. Чего про них говорить. Курицы и есть курицы. Надоели.
— Ну, хочешь, я у Коршунова спрошу про него? Аккуратненько, — меня умиляет, что даже спустя столько времени, Катя зовет своего мужа по фамилии. Один раз только слышала, как она его Киром назвала, после чего он как-то быстро засобирался с вечеринки и Катюху с собой упер.
— Знаем мы твое «аккуратненько», — ворчу я. — Не надо ничего спрашивать. Я сама сначала хотела тебя попросить, а потом думаю, зачем? К чему? Все сказано уже. Да и я вроде успокоилась. Ну как, перестала дурить, скажем так.
— И как ты дурила? Колись! Хочется убедиться, что не я одна с прибабахом.
— Ну, таких экстримов, как ты, я не устраивала, — усмехаюсь я. — Ни побегов из теплой постели, ни отъездов за границу, у меня все по классике. Прорыдав пару ночей напролет и окончательно опухнув от слез, в пятницу я, нарядившись как королева с макияжем по последним трендам от бьюти-блогера, по совместительству невесты Ленчика, я поперлась в «Амандину».
Катя смотрит на меня сочувственно. Сама знаю, что дебилизм полнейший.
— И вся такая торчала у барной стойки в надежде, что Никитин придет и увидит, какая я сногсшибательная, впечатлится и поползет за мной на коленях, а я его отвергну и гордо уйду. Лучше б он, конечно, пришел прям меня искать и каяться, но и, если бы случайно заглянул, меня бы тоже устроила. Я просиживала жопу в «Амандине» все выходные, Никитин не нарисовался, зато собрала каких-то придурков, которые решили, что я таскаюсь в кафе, чтоб кого-нибудь подцепить.