От Степана она мечтала избавиться и, главное, избавить от него Сашку.
Постепенно барак стал наполняться вкусными запахами. Мужчины заинтересо-ванно поглядывали в сторону плиты. Филька откровенно нервничал. Рецепт, по которому приготовлялась глухарятина, он вычитал в художественной литературе. Художественная литература здорово рисковала своей репутацией. Но в итоге все обошлось самым лучшим образом. Мясо действительно оказалось на редкость вкусным, подлив напоминал каждому ресторанное блюдо, каждый бывал хоть раз, как Моня например, в ресторане, и напоминание о нем было приятное. Ресторан, где все дорого, вкусно и можно курить прямо за столом, — мечта таежника. Моня выразил общее мнение! "Прямо как в ресторане!" Филька торжествовал. Катя поддакнула, хотя незаглушенный привкус дичатины мешал ей насладиться "блюдом королей" — так и не иначе именовал Филька свое произведение.
Степан с Сашкой поковырялись в кастрюле, выловили три небольшие кости, и Сашка понес их собакам.
И тут Филька все испортил. Черт дернул Катю похвалиться Сашкиной любовью к собакам. Филька хмыкнул, прищурился и сказал:
— Полгода назад Сашка застрелил Степанову собаку. Кобель был такой: Жук. Тебя (это он Кате) тянет на сентиментальность. В тайге же между людьми и собаками чисто деловые отношения.
У Кати кусок в горле застрял.
— Правда? — спросила она Степана.
Тот кивнул.
Вошел Сашка.
— Это правда, что ты убил Степанову собаку?
Сашка не уловил тона, ответил спокойно, даже как-то равнодушно:
— Было дело.
— За что?
Голос у нее задрожал, это заметили все, и Сашка, конечно. Филька с любопытством наблюдал за Катей. Сашка не понял Катиного волнения, замешкался с ответом, и объяснил все неожиданно Степан:
— Стал из капканов зверя жрать. От такой собаки какой толк.
— Обязательно толк нужен? — язвительно спросила Катя.
Степан нахмурился, но ответил:
— В городах собак для прихоти держат, а у нас работа… Куда ее девать? Прогнать — не прогонишь. Другому отдать — хорошо, если просто убьет, а то сгоряча и покалечит. Если из капкана зверя ест, значит, больная собака…
— А почему Сашка убивал, а не ты?
Степан совсем сдвинул брови:
— Не смог.
Катя с обидой повернулась к Сашке:
— А ты смог?
— Свою тоже бы не смог. А кому больше? Фильке, что ли? Так он не попал бы или ранил. Собака вину чувствовала, не подходила близко.
Настроение у всех было испорченное. Заканчивался обед в полной тишине. Когда Степан сказал: "Не смог", Катя впервые подумала о нем хорошо, хотя, что именно подумала, и сама не знала. Сашку она вроде бы тоже понимала. Но досада оставалась, и она обратила ее против Фильки.
— А что бы ты сделал на их месте?
Тот пожал плечами:
— Я не охотник, и в такую ситуацию мне попасть невозможно.
Подумал немного и добавил подчеркнуто равнодушно:
— Но убить собаку я в принципе могу.
— А человека? — вызывающе спросила Катя.
— Человека убивать легче, чем собаку, потому что никакую собаку мы не можем так ненавидеть, как порой ненавидим человека.
Филька не замечал или только делал вид, что не замечает Катиной задумчивости. Он оторвался от кости, которую обсасывал, почему-то подмигнул Моне.
— Интересно бы подсчитать в процентном отношении, сколько за всю историю человек истребил животных и сколько себе подобных. И вообще, сантименты по поводу убийств человеческих — сильное недоразумение. Человек не травояден, не вегетарианец, и, значит, убийство санкционировано самой природой его. Каин убил Авеля, в сущности, из чистого любопытства. А любопытство есть главная пружина науки, таким образом, убийство научно обоснованно, и…
— Да иди ты… Врешь ты все! — взорвался до сих пор молчавший Моня. Всегда говоришь, говоришь… сам не знаешь чего! Таким, как ты, надо языки обрезать, чтоб жить не мешали!
— Вот! — радостно ткнул Филька пальцем в сторону Мони. — Вот! Я всегда говорил, что Моня — кристалл национальной психологии! Образчик, так сказать! Но отрезать язык — это полумера, уступка гуманистическому порыву! Если довести Монино искреннее высказывание до логической полноты, то это будет звучать так: "Убивать таких надо!" В переводе на просторечие: "К стенке!"
Моня махнул рукой и зло задвигал челюстями. Сашка попытался замазать трещину:
— Он (Филька) прав отчасти… Всю историю люди убивают, но ведь люди понимают, что это плохо… Так получается…
Сашка взглянул на Катю и, не найдя в ее глазах поддержки, замолчал сконфуженно.
— Как раз наоборот! — снова загорелся Филька. — Люди до сих пор не понимают, что убивать необходимо и морально!
Даже Степан перестал есть.
— Ну, давай, чего ты там еще выдашь! — Моня безнадежно махнул рукой.
Филька отодвинул миску, она мешала ему жестикулировать.
— Выдвигаю тезис: для человека морально то, что сохраняет человеческий род! Согласны?
Все промолчали — Моня равнодушно, Сашка и Степан с любопытством, Катя подозрительно. Молчание удовлетворило Фильку.
— Теперь представим, что люди начисто отказались от убийства людей. Что дальше? Дальше они должны прийти к мысли, что животных тоже убивать дурно. Перешли на вегетарианство в пище и синтетику в одежде, достаточно лишь на некоторое время перестать убивать, как убийство станет противно человеку, и тогда расширится понятие убийства. Спилить дерево — разве не убить его? Ведь дерево живет и, значит, живое, не говоря о комаре, колорадском жуке, скорпионе или бактерии. Далее просто следует полное непротивление и в итоге вырождение человека, следовательно, не убивать не морально.
— Бактерию с человеком равняешь? — пробурчал Степан.
— Нет! Я доказываю, что убийство, то есть лишение жизни живого, потребность естественная и в ней есть положительный смысл!
— Ерунда! — сердито сказал Моня. — Я могу убить собаку, а человека не могу! И вся твоя философия…
Так хотелось ему вставить хлесткое словечко из нецензурного багажа, что даже уши покраснели от нетерпения. Мысленно Катя позволила ему стегануть Фильку, больно уж он раздражал ее сегодня, но все равно на Моню посмотрела укоризненно, и тот замолчал, как подавился.
— Чего это мы сегодня на какую-то дурацкую тему трепемся? — не выдержал Сашка. У него было отличное настроение, и его огорчала натянутость, что возникла за столом. Ему ни с кем не хотелось ссориться. Ведь все свои ребята, хорошие парни, и Катя среди них всех как Белоснежка… И все любят друг друга. На черта нужны эти дурацкие разговоры, если из-за них портится настроение… А главное, болтовня болтовней, а жизнь жизнью.