Паскаль был согласен с доктором Энквистом. Они регулярно проверяли всю техническую инфраструктуру безжалостными обратно-матричными тестами. С другой стороны, развитие интеллекта, основанное на сохранении всей входящей информации и постоянной проверке соответствия уже полученного знания свежим данным, исключало возможность критических ошибок. Сеть постоянно себя проверяла и адаптировалась. К тому же все базовые гигиенические показатели свидетельствовали о том, что “Кассандра” находилась в отличной форме.
– Проверьте программу тестирования, – продолжил Энквист. – Сбой произошел там.
Дирижер заметил, что Яник не слушает и смотрит в телефон.
– Вы проверяли надежность полученной информации? – обратился он к бритому главному контроллеру.
– Закрылись тесты на территории пятого часа на востоке. Тридцать два процента несоответствий.
Все шумно выдохнули и посмотрели друг на друга. Яник медленно оторвал взгляд от экрана и тут же спохватился.
– А, да, конечно! – он провел ладонью по черепу. – Мы проверили достоверность результатов тестов. Посмотрели записи. Сбоев в приеме и обработке информации нет. По крайней мере на данный момент.
Энквист фыркнул и отвел взгляд на потолок.
– Какие показатели мозговой активности участников?
– В норме.
Пятый человек за столом придвинулся и поставил руки локтями на темную лаковую поверхность, сцепив пальцы в замок. Все повернулись к ней.
– Что-то изменилось, – сухой голос одного из оставшихся пяти членов Совета резанул по ушам Паскаля. – Не думаю, что проблема в ошибке. Архитектура не позволяет возникновение таковых на ключевых уровнях.
Она замолчала. Затем встала и вышла.
– Ладно, перерыв, – Дирижер неспешно поднялся. – Приветствуются любые гипотезы. Собираемся здесь через двадцать минут.
Глава 4
Паскаль покинул чертовски удобное кресло не сразу. Уже целая треть выдает не то, что должна. Как такое может быть? Ладно, если бы их изначально сопровождали проблемы, возникали какие-то сбои, но нет, после многих лет кропотливой работы все сомнения были не просто развеяны – они, никогда не материализовавшись, естественным образом стерлись из памяти. И вдруг прилетает жесточайший апперкот в челюсть. Как они не заметили того, что уже стоят на ринге?
Сейчас любой кофе не помешает. В задумчивости он отправился в холл. В голове всплывали юношеские годы. Он сам был участником программы. Жил обычной жизнью. Проходил контрольные тестирования. Улыбчивые девушки рассказывали ему о следующих шагах. Вспомнил свое первое профессиональное знакомство с “Кассандрой”, когда перешел работать в Институт. Она сразу же завладела всем его вниманием. Паскалю поначалу казалось, что его самого не хватит, чтобы понять ее. Он захлебывался от ее возможностей. Нейросеть собирала любую имеющуюся информацию о людях. Накапливала невообразимо гигантские объемы данных. Затем анализировала, устанавливала связи, присваивала значимости и выдавала закономерности. Переваривала биты в знание, которое никто, кроме нее, не мог объять. Она могла точно определить какие действия могут привести к каким последствиям. Вот уж если кого и учила история, так это “Кассандру”. Идеальный воспитатель. Она, как ясно осознающий свое место родитель, проводила юного Паскаля и миллионы таких как он граждан через сотни ключевых событий, разработанных для каждого из них. Ничто не имеет больший эффект на формирование личности, чем личный опыт. Крики и скандалы для дилетантов. “Кассандра” скромно создавала индивидуальные сценарии и тихо отслеживала их выполнение. Он слышал, что сначала людям это все показалось дикостью. Вмешиваться в жизнь детей и подростков? Что-то там со свободой выбора, сутью человеческой жизни. Он так и не понял до конца, почему поднялся переполох. Если разобраться, то никто никого не заставлял делать что-то против своей воли. Просто время от времени конструировали обстоятельства, в которых каждый сам решал, как поступать. Похожие события могли случиться, в конце концов, и без планов “Кассандры”. Ведь никто не знал, являлось ли происходящее в каждый конкретный момент продуктом сети или нет. Более того, разве обучение в колледжах и университетах не было еще более явным вмешательством в естественный ход жизни юных граждан? В чем отличие? Ах, да. В том, что “Кассандра” точно знала, что делала. Так или иначе, через некоторое время все расслабились и продолжили жить как ни в чем не бывало. Тем более, что активная часть программы “Возрождение” касалась только несовершеннолетних. Дальше все сами по себе. Эта граница помогла успокоить общество, принявшее его как доказательство того, что с ним считаются. Ревностные сторонники за право бездельничать и влачить жалкое существование, правда, все равно заявляли, что будут следить за программой. Обещали поднять всех против Института, как только им покажется, что контролируемое развитие оборачивается тоталитаризмом. Когда через некоторое время количество вооруженных конфликтов, преступлений, заболеваний и уровень нищеты начали падать, а количество открытий, возможностей и всеобщее благополучие расти, на улицы с протестами против вмешательства в человеческую жизнь никто не вышел. Никто не вышел и в поддержку программы. Будто так и должно было быть. Это, конечно, немного задевало, но совсем немного и ничего, кроме желания пожурить, не вызывало.