«Не так все это было, совсем не так! – возмутился недремлющий страж сознания. – На пляже; помнишь?»
И все; тут же Порнов вспомнил и пляж, и игру в ножички, и волну – девятый вал; холод, мокро – дрожь пробрала его; он разом вылетел из теплой купели сна.
– А говорил – «неопытная девственница», – с упреком сказала Броу; лицо ее все так же белело в полумраке над ним. Глаза спокойно и смело смотрели на него; точнее, в него, через зрачок хрусталика и канатик нерва – туда, внутрь черепа, вглубь сознания. – Что-то же все равно – было?!!
Порнов дернулся; как бы не так – держали крепко; словно не легкие ладошки лежали у него на запястьях, а массивные чугунные оковы; не теплая кожа смыкалась на кистях, а ледяной металл.
Порнов рванулся раз-другой, и отчетливо услышал кандальный звон в раскинутых ногах; щиколотки, похоже, постигла та же участь.
Тут уже все ясно стало бы и дураку.
– Странное у вас гостеприимство, – отвернув лицо вбок, произнес он глухим со сна голосом.
– Разве я говорила, что ты мой гость? – принцесса убрала ладони с его запястьев; уперлась ему в грудь и села прямо. Оковы при этом не только не ослабли, но, напротив, еще сильней распяли Порнова. – Ты – моя добыча… мя-я-ясо!
Она крепко ухватила его за подбородок, повернула лицо к себе и вновь попыталась заглянуть в душу; но на пути ее взора уже стояла пестрая смесь из презрения, насмешки и вызова.
– Не можешь без мужика, – сказал Порнов. – Не – мо – жешь!
– А кто виноват?! – слово в слово повторила фразу сестры Броу; даже интонации были те же самые. – Нет, я не ругаюсь; я даже очень – за!.. Сколько, в самом деле, можно; работа, одна работа; за последние полгода ни одного мужика; я – как монашенка, прости господи… так и с ума сойти недолго!
Все; раззадорил меня вчера, теперь – молчи!
И, легонько коснувшись ладонью его рта, склеила его губы.
– Гнугу, – прогудел, как перегруженный трансформатор, Порнов.
– Гнугу-гнугу!
Девушка лишь шутливо погрозила ему пальчиком, положила руки себе на бедра и еще больше откинулась телом назад; Порнов тут же почувствовал, КАК она это сделала.
"Неравенство полов, будь оно проклято, – подумал он раздраженно. – Чтоб женщину трахнуть, надо силу, страсть и деньги; а чтоб мужика – ничего не надо; влезаешь на него – и все, он твой; биология-физиология, твою мать…
Врешь – не возьмешь!"
Он попытался вспомнить что-нибудь расслабляющее. «Бедная Мич сейчас в карцере лежит, вся грязная, избитая, – принялся наговаривать он, – заковали ее, наверное, как меня». Тут же понял, что дал промашку; на представленной картинке Мич полуобнаженная лежала на роскошной кровати; руки ее были прихвачены к железной высокой спинке белыми мягкими полотенцами; загорелое тело ходило ходуном под тонким пеньюаром. Броу, придавившая его пах недвижным, каменным изваянием, впервые шевельнулась; это была еще не дрожь экстаза, лишь далекий, сладкий отголосок ее; уйдя в себя, совершенно замерев, девушка была одновременно напряжена до предела; заставляя себя не двигаться и мучаясь от невыносимого желания закачаться-завертеться, она умела балансировала на грани между срывом и оргазмом.
"Не то, не то, – спешно соображал Порнов. – Надо что-нибудь на самом деле противное, мерзкое… ". Вспомнил штурмана в волчьем обличии; тут же в памяти всплыла батальная сцена на «Оклахоме» и когти зомби, полосующие упругую женскую грудь. Порнов чертыхнулся и припомнил жирную тушу пузатого князя; тот появился не один, а верхом на Иоланте; причем последняя немедленно заполнила собой весь кадр.
Бедра Броу вновь напряглись в мимолетной судороге; доселе ровное дыхание ее сбилось; она смежила глаза, приоткрыла рот и стала дышать полной грудью; старалась сбить острый и сильный всплеск чувств.
Порнов суматошно перебирал теперь все подряд; к сожалению, глазу зацепиться вокруг было не за что; перед самым носом призывно маячили упругий животик, зовущая женская грудь, гладкие плечи; нет, сюда было лучше не смотреть.