— Даже если все это все исходило от такой знаменитой на весь мир личности, как Александр Дюма-отец! — добавил Гамлет.
— Охотно верю. Но ответьте, пожалуйста, на такой вопрос. Разве отец Кнарик не продал Дюма партию ковров?! Двенадцать хоросанских ковров ручной, разумеется, работы? — азартно спросил Гулькин.
В его архиве имелась копия чека, выписанного на имя Дюма продавцом ковров Айрапетом Гюльназаряном.
— Продал, — сказал Ашот. — И что из этого? Айрапет всем продавал ковры.
— Это был его, как теперь говорят, бизнес. Понимаешь? — опять не выдержал, и повысил голос Рубен.
— Понимаю. Только, мне кажется, Дюма купил такое количество ковров, чтобы продемонстрировать свои чувства Кнарик! Подкрепить слова, как говорят, делом, — хитро прищурился Гулькин.
— Думай, что говоришь! — грозно сказал Рубен. — Предупреждаю по-хорошему.
— По-твоему, достаточно было заезжему человеку купить у отца Кнарик товар на приличную сумму, как дочь продавца должна была тут же отблагодарить покупателя? — спросил Гамлет.
— Но скажите, пожалуйста, зачем Дюма нужно было покупать так много ковров? За тысячи километров от своей родины! — не сдавался Гулькин.
— Откуда мы знаем? Это его дело, — сказал Рубен.
— Может он хотел перепродать их в Париже? — сказал Ашот. — Наверняка бы наварил 100 процентов.
Во всяком случае связывать продажу ковров с взаимоотношениями между Александром и Кнарик для серьезного ученного некорректно, — сказал Гамлет.
Это было уже прямое оскорбление Гулькину, как ученому-биографу.
— Тогда скажите, почему в записной книжке Дюма есть имя Кнарик, и это имя рукой Дюма заключено в виньетку из роз? — выбросил свой последний козырь Гулькин.
— А вот посмотри, пожалуйста, у меня в записной книжке записано «Гулькин» и рядом с этим именем нарисованы череп и кости, — открыл свою записную книжку Ашот. — Но ты ведь жив? И мы с тобой просто говорим. Пока…
— Толковать эту запись каждый может согласно своему мировоззрению, — сказал Гамлет.
— В меру своей испорченности, — добавил Ашот.
— Вот ты уверен, что за дорогие подарки и откат в виде покупки партии ковров порядочная девушка способна отдаться первому встречному? — спросил Рубен.
— Но этот первый встречный — всемирная знаменитость? — не сдавался Гулькин.
— Ну и что из этого? Будь он даже Наполеоном! Без любви в нашем роду близость невозможна! — сказал Ашот.
— Тем более для женщин! — добавил Гамлет.
— Она не дала твоему Дюма, понимаешь! — схватил Гулькина за грудки Рубен. — Не да-ла!
— О родственниках я просил такими словами не говорить, — остановил его Ашот. — В нашем роду это не принято.
— Извини, Ашот! — отпустил Гулькина Рубен.
— Кнарик вышла по любви замуж за Мушега, красивого юношу, и родила ему пять сыновей и двух дочерей. И так продолжился наш род, — сказал Гамлет. — И понимаешь ты, что твое ни на чем не основанное заявление бросает тень на всех, кто родился в нашем роду после нее?
— На всех наших четыре раза «пра», три раза «пра», два раза «пра», один раз «пра» дедушек и бабушек, и даже на нас самих, — сказал Ашот. — А такое у нас на Кавказе не прощается.
Гулькин понуро сидел и молчал. Он понимал, что метод дедукции и индукции, который он применял при обработке полученных материалов, явно дал трещину при соприкосновении с реальными людьми. Это вам не споры с академиком Тягачевым или профессором Ле Шануа. Этим людям ничего не докажешь, да и доказывать, в общем-то, нечего. А неприятностей от них можно ждать любых…
— Что мне теперь делать? — спросил наконец он.
— Дать опровержение, — сказал Ашот.
— На телевидении и в прессе, — добавил Рубен.
— А лично мне справку, что ничего подобного с мой пра-пра-пра… — начал Гамлет.
— Пять раз «пра», — напомнил Ашот.
— Да, вот что с моей пять раз «пра» бабушкой ничего подобного не было, — сказал Гамлет. — Ваша подпись под таким документом будет для нас как охранная грамота.
— Честь нашей семьи должна быть восстановлена! — подытожил Ашот.
— Я исполню все, что вы сказали, — твердо сказал Гулькин. — Приношу вам свои извинения.
— Мы их принимаем, — сказал Ашот, расстегивая замки своего кейса-атташе. — А это вам презент от нас, — протянул он Гулькину бутылку армянского коньяка. — Называется «Кнарик», — перевел он надпись на бутылке. — В честь нашей пра-пра-пра…
— Пять раз «пра», — напомнил Рубен.
— В честь нашей пять раз «пра» бабушки, — закончил Ашот.
Фотографии
Съемочная группа фильма «За прекрасных дам!». В центре — А. Эйрамджан. Над ним справа — Е. Цыплакова. Слева от него: М. Сергеечева, И. Шмелева, А. Абдулов, И. Розанова, А. Панкратов-Черный. Под Шмелевой — А. Аржанник. Слева вверху крайний — оператор В. Папян
Л. Гурченко в фильме «Моя морячка»
А. Эйрамджан, А. Укупник, В. Белявский, Л. Полищук на съемках фильма «Сын неудачника»
М. Кокшенов и Е. Зинченко в фильме «Агент в мини-юбке»
Л. Полищук и А. Панкратов-Черный в фильме «Ультиматум»
М. Дюжева и М. Державин в фильме «Импотент»
А. Носик и сын А. Эйрамджана Юра, которого пришлось снимать в качестве актера.
В центре — рука спрятавшегося звукооператора
Даша Жердева и А. Эйрамджан на съемках фильма «Мы сделали это!»
Н. Селезнева в фильме «Примадонна Мэри»
Так мы снимали в Майами
А. Эйрамджан и Н. Селезнева
М. Кокшенов и И. Розанова в фильме «Когда все свои»
А. Укупник и О. Спиридонова в фильме «Стрела любви»
После премьеры фильма «Агент в мини-юбке». Н. Селезнева, А. Эйрамджан, владелец турецкой турфирмы М. Джесур и М. Кокшенов
Е. Зинченко и А. Укупник в фильме «Любовница из Москвы»
Т. Васильева и М. Державин в фильме «Ночной визит»
A. Эйрамджан (слева) показывает B. Епископосяну (в центре) как он должен вести себя с героиней Е. Зинченко (справа)
В. Епископосян и Т. Яворская в фильме «Стрела любви»
А. Панкратов-Черный и американский актер Ральф Наварро в фильме «Тайное свидание»
А.Укупник и Л. Полищук в фильме «Мы сделали это!»
Американский актер Ральф Наварро и А. Эйрамджан в фильме «Тайное свидание»
В фильме «Не нарушая закона» — одна из последних ролей В. Ильичева (слева)
А. Эйрамджан и И. Розанова на съемках фильма «Примадонна Мэри» в аэропорту Майами
В. Борцов, Б.Щербаков, В. Носик и А. Панкратов-Черный в фильме «Ультиматум»
Анатолий Эйрамджан
Анатолий Эйрамджан
