Я не знаю, сколько прошло времени. Проснулся я от того, что меня толкают в плечо. Это была мама, она ласковым голосом говорила:
— Вставай соня, уже утро. Иди мыться, будем завтракать.
— Все события проспишь, — хихикал рядом отец.
Вместо ответа, я насупился и, прикрываясь высохшей одеждой со стула, отправился в ванную, которая теперь имела больший смысл.
На улице уже было светло. Мой мозг воспринимал все ночные события как сон и решил пока не думать на эту тему. Тем более что это всё жизнь ангелов и меня это не касается. Аполлионы уже плавали среди рыбок, и мы с отцом, нырнув и, подплыв ближе, пожали им руки.
— Доброе утро, — сказал Аполлион младший.
— Доброе, доброе, — сказал я и улыбнулся.
— Водопад включите, — крикнул мой отец.
Сверху полилась тёплая вода, которая будила не хуже, чем чашка свежесваренного кофе «Молд». Приятно плавать на голодный желудок, зная, что скоро тебе дадут приятное, ни к чему не обязывающее молоко.
Я прислушался к своим ощущениям и понял, что происходит что-то странное. Я постарался представить жареную картошку, борщ, шашлык с поджаристыми кусочками мяса на вымокшем лаваше, но захотел молоко.
— Как насчёт молока? — спросил я мужчин, проверяя свою догадку.
— Я бы с радостью, — ответил мой папа.
— Сейчас выйдем и дрябнем по кружечке, — ответил Аполлион старший.
— А шашлык не хочется? — подозрительно посмотрев на них, спросил я.
— Хочется, но где же его достать? — спросил Аполлион младший. — Давайте лучше молочка. А потом сообразим что-нибудь другого.
— Всё с вами ясно, — улыбнулся я.
— Что тебе ясно? — строго спросил папа.
— Подсели, — коротко ответил я.
— Ничего мы не подсели, — хором ответили они и, переглянувшись друг с другом рассмеялись.
Рыбки осмелели и иногда тёрлись об мои ноги, что вызывало неприятные ощущения. Мне захотелось выйти и рассказать всё Аполлиону младшему. Держать в себе свои догадки, уже не было сил.
Я поднялся по мраморным ступенькам, завернулся в полотенце и, подозвав рукой Пола, шепнул ему:
— Ночью кое-что случилось, нам нужно поговорить.
— Энурез? — рассмеялся он.
— Дурак, — улыбнулся я и легонько щёлкнул его по лбу в стиле Тани.
— Давай после завтрака поговорим, — попросил он. — Мне надоела эта спальня, потом прогуляемся по улице, и тогда ты всё расскажешь. Хорошо?
— Хорошо, — ответил я. — Только нужно улизнуть от родителей и чтобы ангелов рядом не было.
Когда мы вышли, наши мамы как раз забирали поднос с молоком и сыром у взрослого ангела, стоящего за дверью. Когда дверь зарылась, нам раздали по стакану, и мы стали пить этот, уже привычный, напиток и закусывать сыром.
Мы с Аполлионом стояли у большого окна и, глядя на их местное солнце, выбирали, куда пойдём гулять.
— Нужно спросить ангелов, безопасно ли нам ходить одним, — предложил Аполлион.
— И ты думаешь, взрослые признаются, что это безопасно? — улыбнулся я, поражаясь наивности Пола. — Нужно будет сбежать.
— Они же будут беспокоиться, — нахмурился он.
— Мы оставим им записку, — сказал я тоном, не терпящим возражений.
Пол обернулся на болтающих друг с другом родителей и немного подумав, сказал:
— Ладно, пошли записку писать.
Битва
Одной из новых способностей, которые мне дали при этом рождении, являлось то, что я идеально ориентировался на местности. Глядя на очертания зданий и их особенности, я всегда запоминал путь, которым мы шли. Поэтому сказав родителям на словах, что мы пройдёмся вокруг дома, мы отправились обратно к Колизею.
Десять земных минут туда-сюда, никому не навредят. Находясь в чужом краю, люди опасаются иностранцев только тогда, когда их не понимают. Прикоснувшись к любому ангелу, мы смогли бы объяснить, кто мы такие и что нам нужно. Добродушность этих существ не оставляла сомнений. Мы шли по неровным камням мостовой и, озираясь по сторонам и улыбаясь встречным прохожим, разговаривали друг с другом.
— Помнишь девочку, которую мы вытаскивали из бассейна? — спросил я.
— Аньку что ли? — уточнил Пол.
— Анаэль, но можем называть её, как хочешь, — улыбнулся я. — Вчера ночью мне не спалось, и я встретил её на кухне.
— Что она тебе рассказала? — с интересом спросил Пол.
Мимо нас снова прошла толпа детей, которые вели себя так же возбуждённо, когда увидели нас. Думаю, они воспринимали нашу загорелую кожу так же, как мы воспринимаем негров. А отсутствие крыльев, для них было равнозначно встрече «всадника без головы». Когда шумная толпа прошла, я ответил: