— И что даст эта шоколадка? — нахмурился он.
— Подсознательно, — не обращая внимания на заумные слова, продолжил я, — Зоя Петровна перестанет воспринимать тебя как врага и будет прощать тебе твои шалости. Сейчас она повернулась к тебе той маской, в которой она может только нападать, огрызаться и отчислять из школы. Твоя задача, дать ей понять, что вы не враги. Можно вообще обойтись без шоколадок и цветов.
— Как? — просияв, спросил он.
— Можешь просто пообщаться с ней, — улыбнулся я, — и чем больше она будет тебе рассказывать, тем больше интереса тебе нужно проявлять. Она выговорится, поймёт, что ты умеешь её слушать и понимать и станет мягче. Ты сможешь опаздывать, а она этого постарается не замечать.
— Блин, спасибо тебе пацанчик! — встав с подоконника, сказал он. — Ты такой умный, так помог… Можно?
На последнем слове, он ткнул пальцем мне в пуховик и посмотрел мне в глаза. Я ничего не ответил, так как не понял, что он спрашивает. Я нахмурился и попытался дать понять, что мне нужно объяснить, что он хочет. Он воспринял моё выражение лица как согласие и всё остальное произошло в одно мгновение и очень неожиданно.
Стоя вплотную ко мне, парень убрал одну из рук за спину и достал там что-то, что я не успел увидеть. Уже через половину секунды, умелым движением, он воткнул шприц мне в живот, и сразу надавил на поршень. Вынув неожиданный для меня предмет, он отбросил его подальше и продолжил радостно смотреть мне в глаза.
— Зачем?! — прохрипел я, чувствуя боль от укола и распространяющееся жжение.
— Вот тебе ещё, на утро, — рассмеялся парень, протягивая мне второй заправленный шприц в колпачке. — Спасибо чувак! Помог!
Голова закружилась и я очнулся, чувствуя что мою голову держат мокрые маленькие руки. Я поднял глаза и увидел Аполлиона, который спокойно ждал моего рассказа. Я медленно вышел из воды, пытаясь понять, что это было.
Разочарование
Пока я осмысливал произошедшее, Аполлион младший надел на меня подобие махрового халата и отвёл меня в комнату. На моей кровати сидел Грегори, обхватив лицо двумя руками. Он согнулся в три погибели и смотрел на нас исподлобья. Я не сразу понял, что он делает. Пока я убеждался в том, что мои родители спят на дальней кровати, Грегори слегка подрагивал.
Когда мы подошли с Полом ближе, Грегори внимательнее посмотрел мне в глаза, и взорвался истеричным, нарастающим хохотом. Я остановился и не знал, что с этим делать. Когда кто-то спит, приходится менять свои реакции. Его смех сопровождало эхо и мне стало очень неудобно. Мы переглянулись с Полом, пытаясь понять, от чего такая истерика.
В это время, Грегори встал с кровати и продолжая смеяться, показал нам рукой подзывающий жест и держась двумя руками за живот, не останавливаясь вздрагивал от приступов хохота. Он шёл по направлению к двери. Мы с Полом прошли за ним вниз, на первый этаж и задерживаясь у каждой статуи, держась за голову которой, Грегори останавливался и безуспешно пытался успокоиться.
Только через четыре минуты мы оказались на пустой кухне, где ожидая, когда он успокоиться, мы налили себе по стакану молока. Грегори смотрел на меня и снова заливался смехом. Наконец, он чуть успокоился и вытер слёзы.
— Что с тобой? — спросил Пол.
— Твой друг рассмешил, — промокнув платком уголки глаз, ответил Грег.
— Чем? — спросил он.
— Ему нужно режиссёром работать, — улыбнулся Грегори. — Сколько живу, не разу не видел, чтобы люди так говорили спасибо.
— Как? — нахмурился Пол, ничего не понимая.
Грегори подошёл ближе к нему и развернув ладонь, показал Аполлиону полный шприц. Потом он демонстрируя свои слова, повторил действие странного пацана из моего сна, не втыкая иглу в Пола, сопровождая это словами:
— Вот, так. Втыкает шприц в живот Всеволоду и говорит: «Спасибо чувак!».
— Кто втыкает? — отпрыгивая на метр, нахмурился Пол.
— Наркоман из школы, — коротко ответил Грег и взорвался новым приступом хохота.
— Какой школы? — разозлился Пол. — Расскажите мне подробнее!
— На, это тебе на утро! — давая шприц Полу, спародировал Грегори и снова залился смехом.
— Хватит издеваться, — попросил я, обращаясь к нему. — Лучше скажи, что это было.
— Что, что… Это был плод твоего больного воображения, — плача от смеха, продолжил Грег. — Я многое видел в жизни, но такого никогда не встречал. Можно я буду ходить на киносеансы твоих снов?
— Кто же тебе запретит, — буркнул я, отпивая молоко маленькими глотками.