Эйден медленно подобрался поближе и, наконец, разглядел Роберта. Тот сидел у стены, подняв колени, обхватив их руками и опустив на них голову. Волосы упали ему на лицо, так что Эйден не мог даже сказать, жив Роберт или мертв.
Эйден осторожно опустился на колени рядом с неподвижной фигурой.
— Роберт! Роберт, ответьте мне… С вами все в порядке?
Никакого ответа. Только когда Эйден коснулся его руки, Роберт медленно поднял голову, взял руку священника в свои и стал рассматривать, как если бы никак не ожидал увидеть. Потом он боязливо поднял глаза и посмотрел Эйдену в лицо. Несмотря на темноту, Эйден каким-то образом мог отчетливо видеть Роберта. Вот и теперь он заметил, что глаза его расширились, а челюсть отвисла.
— Разве вы…
— Что с вами? Скажите мне, что случилось!
Роберт потряс головой; на лице его было написано недоверие.
— Я… я думал, что убил всех. Демон… я не мог его остановить.
Эйден сжал руку Роберта.
— Все кончилось, Роберт. Мы все в безопасности ваш брат, Мика, все, кто в башне, — даже Дженнифер.
— В безопасности? Дженни? — Роберт снова в растерянности покачал головой. — Как может она быть в безопасности? Я же произнес его! Слово! Как же могла она остаться в живых? Да и все остальные тоже?
— Не знаю. Должно быть, вы ошибались. Может быть, лгало пророчество. Но мы все живы. Пойдемте. Давайте спустимся, и вы сами убедитесь. Финлей и Мика тревожатся о вас. Финлей сразу догадался, что вы сделали.
— Он догадался? — Взгляд Роберта медленно стал проясняться. Он приподнялся, но тут же крепко вцепился в руку Эйдена. — Гильдийцы! Малахи!
На четвереньках он подполз к краю площадки и глянул вниз.
— Не знаю, как вам это удалось, но все они исчезли. Нигде никто не шевелится. Дождемся рассвета и тогда увидим, что с ними случилось. — Эйден мягко поднял Роберта на ноги. Тот потер ладонями лицо, словно просыпаясь от глубокого сна. — Пойдемте, — повторил Эйден, — нужно спуститься вниз.
Только первые лучи рассвета, коснувшиеся лица Нэша, привели его в чувство. Тело его оставалось непослушным, онемевшим; открыв глаза, он увидел над головой бесцветное небо и облачка на нем, окрашенные пурпуром и золотом. Наступил новый день.
Нэш знал, что должен сдвинуться с места, но тело его не слушалось. Какая-то тяжесть вдавливала в землю его ноги, не давая пошевелиться, боль разливалась от колена по бедру до спины. Рот был, похоже, полон крови.
Всю свою жизнь Нэш с абсолютным презрением относился к другим людям, неспособным увидеть то, что у них прямо перед глазами; он проклинал своих отца и деда за неспособность добиться победы, когда так много стоит на кону; он ни во что не ставил малахи с их ограниченностью и тупым стремлением к уничтожению.
А оказалось, что самым большим глупцом из всех был он сам, Нэш.
Он так упорно отказывался видеть правду! Ту самую правду, которая все время была перед ним. А потом, когда настал момент и Нэш, наконец, прозрел, когда почувствовал грозный шквал силы и увидел человека на вершине башни, было уже поздно; он только и сумел поспешно установить защиту.
Роберт Дуглас. Именно он и был тем, кого Нэш искал так долго. Он ведь был еще ребенком во время Смуты и сумел остаться в живых и обрести ту силу, уничтожить которую Нэш так стремился.
И ему было известно Слово Уничтожения.
Враг. Живой. Живой и более могущественный, чем Нэш мог себе вообразить. Более устрашающий, чем предрекало пророчество.
Должно быть, Ключ открыл ему Слово. Ключ должен был его узнать. Да, это все Ключ…
Нэш втянул воздух и снова попытался заставить свое тело повиноваться. На этот раз по левому боку пробежала дрожь, слабая тень прежней силы. Не обращая внимания на боль, Нэш приподнялся, опираясь на локоть. Ноги его оставались пригвожденными к земле: на них лежал огромный сук дерева, поваленного ураганом. Нэш собрал всю оставшуюся колдовскую силу и попытался сдвинуть его. Ничего не получилось.
Слово Разрушения… Самое могучее оружие из всего когда-либо созданного. Открытое, усовершенствованное, отточенное его прадедом и вот теперь едва его не убившее. И дело было не только в этом тяжелом суке, Нэш лишился всех своих сверхъестественных сил. Впервые в жизни он был просто человеком, беспомощным и беззащитным.
Взревев от ярости, Нэш начал извиваться, цепляясь руками за землю. Постепенно он начал выползать из-под дерева, вытаскивать окровавленные израненные ноги. Только оказавшись на свободе, позволил он себе оглядеться.
Ничего и никого. Ни единого человека, который мог бы ему помочь. Даже Лиссон исчез.
Отчаяние грозило поглотить его целиком, но Нэш вовремя взял себя в руки и пополз к берегу озера. Руки повиновались ему, хоть ноги и оставались неподвижными и бесполезными. Нужно покинуть это место, скрыться прежде, чем враги начнут осматривать окрестности и заметят движение. В воде передвигаться будет легче, чем на суше. Если бы удалось добраться до противоположного берега, возможно, удалось бы найти помощь хоть какую-нибудь, любую помощь.
Он непременно спасется. Он обязательно выживет. Он найдет человека, чья кровь возродит его угасшую силу. Сотню людей, если понадобится.
Это займет много времени, но он вернется. Когда тело Нэша скользнуло, наконец, в воду, он бросил последний взгляд на замок:
— Ах, Враг, теперь я тебя знаю.
Ледяная вода сомкнулась вокруг него, облегчив боль и не много охладив гнев. Единственный выживший, Нэш беззвучно отплыл от берега.
Проснувшись, Дженн увидела переливающуюся дымку пыли, висящей в воздухе; казалось, наступили сумерки. Неужели и вправду так поздно? Повернув голову, она разглядела в кресле у постели знакомую фигуру… Однако в этом приглушенном свете видно было так плохо… Дженн нахмурилась и прошептала:
— Роберт!
— Извини, — ответил голос Финлея, — но это всего лишь я. Как ты себя чувствуешь?
— Как я себя чувствую? Да прекрасно! А вот ты, почему не в постели? Я… — Дженн попыталась сесть, но все ее тело пронизала боль, и она застонала. Только теперь она заметила крошечный сверток рядом с собой. Внезапно задохнувшись, Дженн осторожно приподняла одним пальцем ткань, прикрывающую личико ее сына. Он спал, сжав кулачки. Тонкие черные волосики вились вокруг розовых щечек. Дженн в безмолвном изумлении коснулась его ручек, его лобика. Неужели это ее дитя?
«Здравствуй, любовь моя! »
— Ты уже выбрала ему имя? — мягко спросил Финлей. Дженн кивнула, но не произнесла имени вслух. Еще рано.
Она сделает это позже, на Представлении. Мысль о предстоящем событии принесла острую боль. Дженн поспешно отвернулась от младенца, чтобы не побеспокоить его, и посмотрела на Финлея.
Его лицо все еще выглядело ужасно. Вокруг воспаленного глаза расплылся огромный лиловый синяк. Сидел Финлей, неловко выпрямившись, словно от любого движения мог потерять сознание.
— Тебе следует лежать в постели, Финлей. Ты тратишь слишком много сил, разгуливая по комнатам. Если у тебя снова начнется кровотечение, оно может тебя убить.
— О, для такого я слишком живучий. — Финлей помахал рукой в воздухе. — Я все еще цел, несмотря на все усилия Ангела Тьмы и Врага. Сомневаюсь, чтобы я был по зубам даже самому Бролеху.
— Ох, Финлей, — не сдержала улыбки Дженн. В Финлее всегда было заметно озорство, которого не могли подавить никакие испытания. — А где Белла? И отец МакКоули?
— Заняты уборкой, я думаю. Я слышал разговоры о том, что нужно найти какую-нибудь еду, но, признаюсь, не обратил на них особого внимания. Должен тебя предостеречь, сестрица твоя не очень-то довольна. Впрочем, этого следовало ожидать.
— Где Мика?
— С Робертом.
Дженн опустила глаза и принялась разглядывать собственные руки.