– Без проблем. – улыбнулся парень.
Я перевела взгляд на Флоренс и мило оскалилась, наблюдая, как она пытается убить меня взглядом.
– Видишь, сладкая, никаких проблем, Дэн за тобой присмотрит.
– А кто присмотрит за тобой? – поинтересовался у меня Ник.
– Моя совесть! – насмешливо ответила ему, обнимая Фло на прощание. – Всем пока, ребят!
Покидая их под недружное прощания, я вдруг осознала, что это, возможно, в последний раз. Сейчас, когда рядом не было ни родителей, ни Фло, ни музыки, ничего не отвлекало от тоски. Здесь моя привычная жизнь как-никак. Это не меняет моего решения, но… Все равно грустно. Я впервые отказываюсь от всего. Впервые так кардинально меняю свою жизнь, и от этого становится не по себе. Стоит ли оно того?
Я ничуть не удивилась, застав родителей за просмотром телевизора в гостиной. Они, конечно, не желали ложиться спать, решив дождаться меня. Улыбнувшись, я сняла обувь, скинула жилет и первым делом прошла на кухню в поисках съестного. Ужин обнаружился в холодильнике, будучи оставленным в контейнере специально на случай разогрева посреди ночи. Сняв крышку, я довольно хмыкнула, оценив лазанью, и поставила ее в микроволновую печь. Улыбка не сходила с моего лица.
– На ночь вредно есть. – объявила мама, включая общий свет.
Я развернулась к ней, наблюдая, как она садится за стол.
– Телевизор на ночь смотреть тоже вредно. – ответила ей. – Чай?
– Можно. – кивнула единственная и бесконечно любимая. – Ругаться будем?
Я улыбнулась шире и включила чайник.
– Нет.
– Мою дочь похитили инопланетяне и прислали мне ее замену с нормальным характером?
– Не дождешься. – насмешливо ответила, мысленно заметив: сарказм у нас определенно семейный. – Я на полном серьезе.
– Это и пугает. – призналась женщина.
В скорости поднятия температуры между чайником и микроволновкой благодаря значительной форе победила микроволновка, так что я извлекла из нее контейнер с ужином и уселась за стол.
– Тебе бы радоваться. – сказала как бы между прочим. – Не воплю, не ругаюсь, посудой не кидаюсь.
– Да я радуюсь, – пожала плечами мама, доставая чашки.
Мы замолчали. Я уплетала лазанью, она делала чай, и, дождавшись момента, когда она поставит чашку передо мной и сядет сама, отодвинула еду.
– Раз переезжаем, то переезжаем. – сказала решительно, беря чашку в руки. – Но у меня будут условия.
– Выдвигай. – согласилась она.
– Первое: вся моя коллекция игрушек едет со мной.
– Завтра упакуешь.
– Второе: никаких ограничений за рамками, без чрезмерной опеки. Мам, я очень тебя люблю, но когда начинаются речи вроде «эти вещи слишком короткие» или «будь дома не позже девяти», во мне просыпается желание делать все наперекор.
– Обещаю, что подумаю.
– И третье, мам. – я вздохнула, делая глоток чая. – Никто не узнает, почему я хожу к психологам. Не хочу, чтобы были проблемы. В смысле, в школе тоже никто знать не должен.
– Я не думаю, что действительно выйдет это скрывать, Элли.
– Хотя бы сколько получится.
– Хорошо. – согласилась она и допила свой. – Это все?
– На данном этапе да. – пожала плечами я.
– Тогда, – мама вытянула руки, – иди сюда.
Улыбнувшись, я пересела к ней поближе и обняла.
– Я люблю тебя, Элли. – прошептала она мне в висок.
– Люблю тебя, мам. – ответила ей.
Следующая пара дней прошла в безумной суматохе: собирали вещи, упаковывали все ценное, грузили в авто, договаривались с грузоперевозочной компанией. Часть мебели оставили здесь для новых владельцев, основное забрали с собой в новый дом. На первый день мы выбрались на ужин к семейству Мейн – все-таки знали друг друга давно и хотели толком попрощаться. Прощания вышли слезные, но теплые. Не с Фло, конечно – она все это время помогала мне с делами, потому прощание с ней выходило на самый последний момент. Прощаться с одноклассниками или с кем-нибудь еще мне не хотелось совсем, однако на второй день Флоренс вытащила меня на пляж, где мне устроили прощальную вечеринку. Мы пили и веселились, и я совсем не чувствовала той тоски, что появлялась при мыслях о переезде в самом начале. Однако от тяжелого похмелья на сегодня никто избавить меня не смог.