На примере бороро мы сталкиваемся с явлением, которое позже рассмотрим более подробно. Для создания образов мифологических персонажей — тотемов и аидже — использовались в одном случае в основном зрительные (костюмы), а в другом — слуховые (гуделки) средства. Однако обе категории духов имели между собой много общего. Души умерших мыслились, подобно аидже, живущими в воде и издающими звуки, напоминающие гуденье. Те и другие духи являлись для бороро существами, контакт с которыми наделяет людей силой, здоровьем, делает из мальчиков настоящих мужчин и в этом смысле не столько дополняли, сколько дублировали друг друга. Современные этнографы уже не застали употребления гуделок, но в главном верования бороро не изменились. Для сохранения сути ритуалов оказалось достаточно только зрительных средств.
Некоторые этнографы полагают, что бороро лучше других южноамериканских племен донесли до XX века черты культуры первых обитателей материка. Для этого есть немало оснований. Употребление гуделок, отсутствие сложных духовых музыкальных инструментов и настоящих масок, представления о четкой связи духов-тотемов с определенными родовыми подразделениями — от всего этого веет глубокой архаикой. В то же время культура бороро не производит впечатления деградировавшей в неблагоприятных условиях: она по-своему сложна и своеобразна. Вполне естественно, что подобная культура сохранилась в одном из наиболее изолированных районов Бразильского нагорья.
Тукуна
На примере бороро была показана связь праздников воплощения духов с погребальными церемониями. Обратимся теперь к другой категории ритуалов — инициациям. Как инициационные, так и погребальные обряды этнографы включают в категорию переходных, поскольку они совершаются в связи с переходом человека из одного состояния в другое, в данном случае из детства в зрелый возраст и из земного существования — в загробное. Смена статуса всегда мыслится как смерть и воскресение в новом качестве, поэтому между различными переходными церемониями есть много общего. Обряды посвящения юношей уже описывались на предыдущих страницах. Рассмотрим сейчас женские инициации.
В 1850 году английский ботаник Г. Бейтс, путешествуя по Амазонке, побывал у племени тукуна, где как раз справлялся праздник посвящения девушек. Бейтс смог не только его наблюдать, но даже зарисовал увиденное, однако решил, что перед ним — свадебная церемония. Среди ее участников он даже разглядел жениха, от посягательств которого женщины должны были защищать новобрачную.
Ошибка Бейтса весьма характерна, ибо, не будучи этнографом, он, как и многие, был убежден, что свадьбу отмечают люди во всех уголках земли, как бы они ни одевались и на каком бы языке ни говорили. В действительности у первобытных народов, где ячейкой общества является не семья, а род, община, заключение брака — событие достаточно рядовое. Как правило, молодые люди вступают в близкие отношения без церемоний, а брак считается состоявшимся лишь после рождения ребенка. Но и это событие редко служит поводом для шумных торжеств. В целом благоприятные условия для заключения брака и деторождения как бы обеспечивались раньше, в ходе инициаций. Во время посвящения подростки превратились в новых людей, которым не страшен контакт с плодоносной, но опасной энергией, исходящей от предков и присутствующей во всех делах, связанных с отношениями полов.
Обряды посвящения бывают двух типов. В некоторых случаях подростки проходят их потихоньку, в кругу семьи. В других ритуалы приурочиваются к празднику воплощения духов, в котором участвует вся община. Вместе с другими людьми и даже в первую очередь (поскольку именно на них обращено внимание) члены племени, вступающие в зрелый возраст, получают ту «благодать», которая исходит от предков. Индейцы считают, что она распространяется не только на проходящих испытания, но и на их будущих брачных партнеров. Видимо, поэтому в общинный праздник превращаются инициации либо только одних мальчиков (чаще всего), либо одних девочек (гораздо реже).
В Южной Америке известно несколько народов, у которых главным общинным праздником являлись не мужские, а женские инициации. Эти обряды имеют между собой много общего. В отличие от мальчиков девочка-подросток не узнает при переходе в новую возрастную группу никаких тайн, а призвана и дальше верить, будто существа, наряженные в костюмы и маски, — это не ее мужские родственники, а страшные духи. В ходе церемоний она становится мишенью для их нападения и нередко бывает вынуждена претерпеть тяжелые испытания. Пройдя их, она, однако, считается гораздо менее, чем прежде, подверженной тем опасностям, которыми чревато общение с предками, и может успешно выполнять возложенные на нее социальные функции.