Сходные представления были, вероятно, распространены у арауканов Центрального Чили. Конкистадоры были поражены, увидев, что над крышами индейских домов высятся шесты с двуглавыми орлами. Не зная, что подумать, они невольно вспомнили о штандартах римских легионеров и назвали одно из поселений «Новым имперским» (Нуэва Имперьяль). Очевидно, большие общинные жилища арауканов мыслились моделями мира, и вполне естественно, что их центральные столбы завершались фигурами мифологических птиц.
Поскольку мир появился благодаря деяниям первопредков, то и сооружение его символических моделей, то есть храмов и выступавших в качестве святилищ общинных жилищ, требовало непременного участия сверхъестественных существ. Уже готовый дом не считался пригодным для обитания, пока не завершились сложные обряды его освящения. Подобные ритуалы описаны, например, у племен уитото, живущих на границе Колумбии и Перу. Вплоть до начала XX века уитото славились воинственностью и приверженностью к ритуальному каннибализму. Затем их численность стала быстро сокращаться: сборщики каучука, видя в индейцах досадную помеху, подбрасывали им отравленные туши животных, одежду опасно больных. В 30-х годах положение несколько улучшилось. Отказавшись от наиболее одиозных обычаев, уитото сохранили часть традиционной культуры, которую этнографы смогли изучать еще в 60-х годах нашего века.
Обряды, связанные с постройкой новой малоки, перекликались с эпизодами популярного среди уитото мифа о рубке мирового дерева, на ветвях которого росли все культурные растения. Покровителями этих обрядов считались мать дерева (и следовательно, культурных растений) и ее супруг-змей. На площадку перед малокой приносили огромное бревно, символизирующее это дерево, фигуру праматери вырезали на его комле, а стилизованное изображение змея рисовали на стволе.
Освящение новой малоки грозило обернуться ее разрушением. Вооруженные мачете и деревянными крючьями, демоны старались сорвать кровлю, подрубить опоры, вытоптать огород. Люди-обезьяны врывались в жилище и пытались перерезать веревки гамаков. Сопротивление хозяев оказывалось бесполезным, и им приходилось откупаться. Лишь получив маниок, арахис и фрукты, ряженые убегали или снимали маски. Подобный обряд был своего рода мерой предосторожности против возможных поползновений сверхъестественных сил. Умиротворив подарками нападающих, обитатели нового дома надеялись заручиться расположением «подлинных» духов.
Племена бассейна реки Ваупес
Любой рассказ об индейских общинных праздниках будет неполным, если мы не упомянем ритуалы индейцев, живущих на границе Юго-Восточной Колумбии и Северо-Западной Бразилии, главным образом в бассейне реки Ваупес — левого притока Риу-Негру.
Этот район покрывают тропические леса. Неодолимой преградой встают они на пути человека, поэтому передвижение возможно только по рекам и лишь на отдельных участках: мешают пороги. Правда, как с верховьев (с колумбийской стороны), так и особенно с низовьев (из Бразилии) сюда еще в прошлом веке начали проникать миссионеры, торговцы и путешественники, но эти контакты не привели к повальным эпидемиям и разрушению древней культуры.
Миссионерам в XVI–XIX веках неоднократно удавалось наблюдать индейские мужские ритуалы живущих на Ваупес тукано и араваков, но они ничего в них не поняли. С точки зрения проповедников христианства, все обряды аборигенов Америки были делом дьявола, проявлением варварства, которое требовалось не изучать, а скорейшим образом искоренять. О том, как велась подобная борьба с «язычеством», дает представление эпизод, имевший место в 1860-х годах в районе Ваупес на территории аравакского племени тариана.
Незадолго перед этим сюда приехали два итальянских проповедника, ставшие известными в Колумбии как отцы Хосе и Маттеус. Свою деятельность они начали довольно успешно — по крайней мере им удалось убедить индейцев построить церковь и посещать проповеди. Однако святые отцы скоро поняли, что слушание их проповедей не мешает индейцам по-прежнему поклоняться «дьяволу». На основе разрозненных сведений миссионеры пришли к выводу, что суть языческой веры заключена в маске, которая на языке тупи, служившим на Ваупес средством межплеменного общения, называлась макакарауа.