Помимо искусства изготовления украшений из перьев в Амазонии была широко распространена резьба по дереву, но о ней известно мало, и ее образцы почти не представлены в музейных экспозициях. Этот вид искусства был больше всего распространен у наиболее развитых в социально-экономическом отношении групп индейцев, живших вдоль Амазонки. В других районах в лучшем случае делали довольно грубые деревянные скамьи для шаманов, украшенные изображением голов птицы или животного, а во время праздников воздвигали простые раскрашенные столбы — типа тех, которые считались символическими вместилищами духов предков у шингуано. Как уже говорилось, индейцы плодородной амазонской поймы в основном исчезли еще в раннеколониальный период. В некоторых музеях Европы хранятся редчайшие резные жезлы и палицы, видимо привезенные из Амазонии в XVII веке и чудом сохранившиеся. Однако в употреблении подобные предметы этнографы уже не застали. Поскольку дерево во влажном грунте быстро разрушается, археологи также не могут помочь восполнить утраченное.
Единственным специалистом, которому удалось наблюдать у амазонских индейцев культ резных деревянных статуй, был немец К. Ункель. Приехав в начале XX века в Бразилию, он всю жизнь посвятил изучению коренного населения этой страны. Индейцы гуарани приняли Ункеля в свое племя и дали ему новое имя — Нимуэндажу, под которым он и вошел в науку. Большую ценность имеют наблюдения, сделанные им во время одной из первых его экспедиций в 1918–1919 годах к индейцам племени шипая, жившим в низовьях реки Шингу. Примерно в те же годы шипая посетил уже упоминавшийся нами Э. Снетлаге, но в опубликованной им статье почти ни слова нет о религиозных представлениях и ритуалах этого народа. Шипая вскоре вымерли от болезней или смешались с бразильскими колонистами и на нижней Амазонке больше не осталось первобытных индейцев.
Одним из ритуалов, который наблюдал Нимуэндажу, был «танец духов», приходившийся на несколько лунных ночей в сентябре. Индейцы считали, что в это время умершие возвращаются к живым, дабы танцевать и петь вместе с ними. Об их намерениях повелитель мертвых заранее «сообщал» шаману. Шипая верили, что некогда духи являлись на праздник, так сказать, «во плоти». Среди них опаснейшим существом считался «ягуар верхнего мира». Согласно мифу, во время танца этот персонаж вышел из-под контроля шамана и растерзал одного за другим почти всех индейцев. Потребовалась хитрость, чтобы его умертвить. Сходные истории о ягуаре-маске, человеке-оборотне, к которому прирос танцевальный наряд злого духа, известны у разных племен, живших от Амазонки до Карибского моря. Представления о духах как первых исполнителях ритуалов способствуют сохранению традиции (отклонение от образца, завещанного тотемами, немыслимо).
Более важный обряд был связан у шипая с культом верховного божества Кумафари, воплощения грома и молнии. Кумафари мыслился то как человек, то как чудовищный ягуар и являлся покровителем ритуального каннибализма, распространенного почти у всех племен, которые говорили, как и шипая, на языках тупи. После того как пленника убивали, разрезали на части и варили, для божества ставили котел с мясом и напиток из маниока. Все это затем съедали и выпивали сами индейцы. Во времена Нимуэндажу еще были живы люди, принимавшие в молодости участие в подобном зловещем обряде. Божественной женой Кумафари считалась Каманду — индеанка, превратившаяся в ягуариху. Но кроме нее Кумафари имел жен и среди женщин племени. Как бы по воле божества, этих девушек отбирал шаман, и на них было возложено выполнение различных ритуальных обязанностей.
Готовясь к празднику, индейцы вырубали из дерева идола Кумафари и других мифических персонажей, а «жены бога» их украшали. Дух Кумафари вселялся в свою статую и, если бывал недоволен работой, требовал вытесать ее заново. Во всяком случае шаман объявлял об этом, узнавая о мнении своего покровителя по известным ему приметам. Статую Кумафари ставили в хижине шамана, который должен был просидеть около нее всю ночь, бодрствуя и не шевелясь. По-видимому, от усталости у него появлялись галлюцинации, которые он истолковывал сообразно обстановке.