Когда церемония с чашей заканчивалась, за сценой раздавался оглушительный рев. Смотреть, что там происходит, под страхом смерти запрещалось не только рядовым индейцам, не говоря о женщинах, но даже шаманам, и лишь сам мапоно и его ближайшие помощники знали закулисную сторону таинства. Мапоно обладал огромным влиянием на народ, ибо, пока продолжались пляски, он задавал вопросы богам, а затем сам же выступал от их имени с речью — уже второй за время праздника. В ней он как бы оглашал волю богов и пророчества, как правило, добрые.
Вслед за этим мапоно поднимался на небо и возвращался в объятиях Кипоси. Поскольку испанский автор подробно описывает позу летящего, похоже, что при помощи какого-то приспособления жреца действительно поднимали под купол здания. В тот раз, когда представление довелось наблюдать Фернандесу, жрец, спускаясь, сильно расшибся. После вызванной этим происшествием небольшой заминки начала петь Кипоси. Даже на европейца ее голос произвел благоприятное впечатление, песня была красивой и мелодичной. Она сопровождалась танцами женщин, но видеть ту, которая исполняла роль богини Кипоси, не дозволялось. Видимо, у манаси существовали жрицы, одна из которых и выступала в ее роли.
Таким образом, если у большинства индейцев южноамериканских низменностей активными участниками празднеств были по крайней мере все взрослые мужчины, у манаси к таинству допускались лишь избранные. Организаторы празднества, то есть прежде всего вождь, в доме которого оно устраивалось, и главный шаман или жрец, извлекали немалую выгоду из своего положения. Представление должно было производить сильное впечатление на рядовых индейцев, вряд ли осознававших его механику столь же отчетливо, как ироничный иезуит. В благодарность за посредничество между людьми и богами мапоно получал от соплеменников десятую часть урожая.
В начале 30-х годов немецкий специалист по социально-экономической организации первобытных и древних обществ Р. Тёрнвальд предложил новый термин — «реципрокность», позже заимствованный одним из крупнейших экономистов XX века венгром К. Поланьи и превратившийся в базовое понятие этнографической науки. Принцип реципрокности означает, что в обществе, где происходит обмен дарами и услугами, каждый, отдающий что-нибудь другим, получает, согласно обычаю, эквивалентное вознаграждение. Например, в первобытной общине удачливый охотник, отдающий всю свою добычу соплеменникам, вправе рассчитывать на высокий престиж среди них и на брак с наиболее красивой и работящей девушкой.
По мере развития производительных сил и усложнения социальной структуры реципрокность из средства обеспечения равенства среди членов общины превращается в свою противоположность. Вождь и жрец, по приказу которого люди работали на полях или строили храмы, был обязан вознаградить их, однако он выбирал такую форму «расплаты», которая была несоизмерима с затраченными усилиями. Вождь, как это было и у манаси, обычно организовывал красочные церемонии, призванные удовлетворять религиозную и эстетическую потребность членов племени. Присутствующие при совершении обрядов верили, что на них нисходит благословение сверхъестественных существ и, кроме того, могли наслаждаться своего рода театрализованным представлением. Хотя организация праздника обходилась недешево, расходы вождя все же были значительно меньшими, чем доходы от труда соплеменников, которые соглашались работать за право участвовать в религиозных празднествах. Таким образом, в руках вождя или жреца накапливались материальные ценности, которые он мог использовать для еще большего увеличения своего престижа и власти.
Кечуа
Праздники воплощения предков тесно связаны с первобытными религиозными представлениями, но их пережитки долго сохраняются и в классовом обществе. Вера в предков, якобы периодически возвращающихся в наш мир, чтобы наполнить его своей энергией, не исчезла после образования первых государств, и соответствующие общинные праздники стали сосуществовать с более развитыми формами религиозного культа.
В доколумбовой Америке настоящие государства (а не «вождества», как у манаси) возникли в двух областях. Во-первых, на территории Центральной и Южной Мексики, Гватемалы и сопредельных районов Гондураса и Сальвадора (эту историческую область называют Мезоамерикой). Во-вторых, в Центральных Андах, то есть в Перу, и на северо-западе Боливии.