Как и в Южной Америке, у папуасов и меланезийцев активными участниками праздников воплощения предков обычно были только мужчины. Такого рода обряды подробно исследованы ленинградским этнографом Б. Н. Путиловым, которому довелось побывать на Новой Гвинее. Как и у индейцев, ритуальное неравноправие женщин коренилось в системе половозрастного разделения труда, в характере брачных отношений. Путилов пишет, что «церемонии как бы утверждали значимость оппозиции мужского и женского мира и господствующую роль мужского начала в определенных, очень важных жизненных сферах. Отсюда — активная и последовательная настойчивость мужчин строго осуществлять дифференциацию, соблюдать правила табуирования, поддерживать статус преимущественной стороны и всячески стимулировать систему представлений об иной природе женщин, исключающей их из ритуального цикла, как и из ряда других жизненных сфер, обозначенных как мужские… Ритуальная оппозиция мужского и женского мира была продолжением оппозиции бытовой, получавшей выражение в дислокальности брачной жизни, дифференциации хозяйственных обязанностей, принижении женщины в известных обстоятельствах и др.»
Поразительно сходен у папуасов и амазонских индейцев набор священных музыкальных инструментов. Здесь и там он включал гуделку, гонг из полого ствола дерева, а также деревянные и бамбуковые флейты или трубы до нескольких метров длиной. Форма и назначение больших духовых инструментов, связанные с ними поверья и мифы в Америке и на Новой Гвинее на редкость похожи. У папуасов, например, флейты мыслились чудовищными птицами. Часто они составляли пары. Инструменты «кормили», втирая в них жир или кладя в отверстия кусочки свинины. Женщины ни при каких обстоятельствах не должны были видеть флейты. Их участие в соответствующих церемониях в лучшем случае заключалось в том, что, сидя в хижинах, они должны были высовывать наружу палочки с насаженными на конце кусочками мяса. Считалось, будто эту пищу поедают духи флейт. Очень похожие обряды описаны этнографами у многих южноамериканских племен.
Зато маски, культовые статуи и прочие предметы изобразительного искусства папуасов и меланезийцев лишены специфического сходства с индейскими образцами. Здесь допустимо говорить лишь об общности основных верований, о близости самой структуры ритуала. В дни праздника поминовения умерших, сопровождавшегося инициацией мальчиков, обитатели севера Новой Ирландии изготовляли деревянные и плетеные фигуры малангган с человеческим черепом в центре. Они изображали солнце. После завершения ритуалов фигуры сжигали, и вселявшиеся в них предки якобы возвращались в свой мир.
В Меланезии и на Новой Гвинее, как и в Южной Америке, широко распространены мифы о том, что тайной священных инструментов и масок первоначально владели женщины. Иногда (подобно тому как это было в мифах гвианских карибов) женщина служит посредником между мужчинами и духами. Так, о происхождении малангган рассказывается, будто душа спящей женщины попала в дом карликов, которые как раз делали священные диски. Проснувшись, она обо всем рассказала мужчинам. Те чрезвычайно обрадовались, узнав секрет ритуалов, но женщину тем не менее убили.
Миф прибрежных папуасов нгаинг напоминает традицию мундуруку: в нем подчеркивается, что женщины первоначально владели не только священными горнами, но и самим мужским домом. Однако они вместе с детьми довели это место до такого состояния, что мужчины выгнали их и больше туда не пускали. Оказалось, что и горны стали звучать у них лучше.