г. Только недавно... - пробубнил себе под нос Трёхрогий и, качнувшись, почти свалился наземь, но вовремя переставил ноги. Со стен на площадь внутри крепости стекались люди, и я поспешила отойти в конец площади. Спросив у пробегавшего мимо Лазурного, сплошь покрытого бинтами и ссадинами, ещё не обработанными, где Хаглэс, тот показал мне на ту дверь, около которой я стояла, и понёсся дальше. Я открыла тяжёлую дверь, за которой оказался длиннющий коридор с несчётным количеством таких же дверей. Причём некоторые из дверей, снятые с петель, валялись на полу, покрытые слоями пыли. Во внутреннем коридоре было душно, с потолка свисали комья паутины, припорошённые пылью и кусочками штукатурки. Но всё же надо было признать, что для заброшенной больше чем столетие назад замка-крепости эта выглядела вполне прилично. Я тихо чихнула, послушала эхо от этого звука и потопала дальше, фыркая и озираясь по сторонам. Звуки слышались только за одной из последних дверей, но они были совсем не слышны для уха нормального человека. А мои чувства были обострены после того боя с Тенью. Внезапно меня оглушили грохот и шум за дверью, напротив которой я стояла в нерешительности. Там явно началась драка. «Неужели с Мекоар?» - удивилась я, подойдя поближе и прислушиваясь. Когда звуки затихли, меня охватил страх, и я распахнула дверь. Посреди хаоса, состоящего из старых поваленных шкафов и осыпавшихся камней, я увидела две фигуры - Хаглэса и Мекоар, уже в своём теле. Хаглэс держал Мекоар за шею, женщина брыкалась и пыталась пнуть противника, но тому было всё равно. Ворон уже держал кинжал у горла красноволосой бестии, и я задержала дыхание, боясь шевельнуться и помешать. Я уже была уверена, что Мекоар настал конец, но внезапно она... растеклась по полу, превратившись в бесформенную жижу красного цвета, похожую на кровь. Эта лужа поползла к моим ногам, и меня передёрнуло. - Закрой дверь! - крикнул Хаглэс, и я захлопнула дверь с такой силой и быстротой, что она чуть не треснула. Хаглэс подбежал к алой луже на полу, пока я стояла в недоумении. Лужа снова прекратилась в Мекоар и до того, как Хаглэс смог поразить её кинжалом в спину, оттолкнула меня, пнула дверь и выскользнула. Я даже не успела проследить взглядом за всеми движениями женщины. Выглянув в коридор, я увидела только ускользающее красное пятно. - Я думал, что заблокировал все её магические способности, - пробормотал Хаглэс, вытирая со лба пот. - Столько времени в пустую, чёрт бы её побрал! - Ворон казался на удивление спокойным. После сказанного он уселся на груду книжных шкафов и какой-то совсем поломанной мебели. - Позови сюда Рубиновую. Мне грустно, - протянул Хаглэс и разлёгся на обломках. - Мы, кстати, победили, - выдала я вдруг. - Как будто бы я сам не догадался, - буркнул Ворон раздражённо. - Если бы я не был в этом уверен, я бы не остался здесь следить за тем, чтобы эта... чтобы эта... чтобы эта идиотка не натворила здесь чего-нибудь во время бойни. А она бы попыталась, если бы я не заблокировал её магические способности. Но зато она узнала, что я её раскрыл. Она думала, что могла провести меня? Неужели она такая узколобая, а? - Эти вопросы были обращены не ко мне, а к потолку, поэтому я, потоптавшись на месте до того момента, как Хаглэс прикрикнул на меня и кинул в меня какую-то деревяшку, и пошла искать Релин. До сих пор я недоумевала, чего это Хагл с ней так сдружился. «Итак, Мекоар снова ускользнула, превратившись в красную лужу. Джейкоб благодаря медитации внезапно начал светиться и сжёг Теней. Что здесь происходит?» - размышляла я, когда мы вместе с Релин шли туда, где пребывал в унынии Хаглэс. Релин действовала на Хаглэса успокаивающе. Я могла судить по его взгляду, когда девушка была рядом - тёпло-зелёному, мягкому. Эта Релин... Релин никому не давала спуску, командовала так, как будто бы у неё было на это право. А все слушались её так, как будто бы верили, что у неё есть на это право. Хаглэсу было всё равно. Рубиновая запретила Хаглэсу ругаться при мне, и тот вполне успешно справлялся, правда теперь в его словах было больше пауз. Всё это я замечала и раньше, но теперь... Стоя в дверях и слушая разговор Релин и Хаглэса, я даже не вдумывалась в то, о чём они болтали. Хаглэс по-прежнему не говорил, а рычал, иногда срывался на крик, но в его взгляде не было той бури, которую я видела в тот момент, когда Ворон упустил Мекоар. Я уже понимала, что между этими двумя что-то есть. Хаглэс продался? Неужели теперь он будет сюсюкаться с Релин? От этой мысли меня передёргивало, и я рефлекторно морщилась. У Релин приворотные зелья спрятаны в карманах или она гипнотизирует людей левым глазом? Что особенного было в рубинововолосой девушке, у которой был дракон, магические способности и аналитическое мышление, но в то же время доброта и искренность - не ко всем, конечно... Я понимала, что Релин была особенной. Она была... Я ещё не поняла, какой она была. Со мной она была чёрствой, это да, но я её тоже не особо любила, и это было заметно. Ну, ладит с Хаглом - и Ящер с ней. Наконец перестав думать обо всей этой романтике, в которую ещё не до конца верилось, оставив этих двоих наедине, я вздохнула и побрела на стену крепости, чтобы посмотреть на любимый город сверху. За стенами было многовато трупов Теней - сильно изувеченных, сверху похожих на обрывки чего-то чёрного, скомканные и истекающие такого же цвета жижей. Всё было в их крови - колонны, здания, остатки вымощенных камнями площадей, то есть камни, разбросанные везде. Воздух был свеж и холоден. Я вспомнила, что ничего не ела и не пила уже очень давно, и тут же желудок скрутило. Да, аппетит мне не испортить даже видом города, покрытого останками людей и Теней, валявшихся везде, куда ни глянь. Взобравшись на стену, которая тоже, надо сказать, пребывала не в лучшем состоянии после боя, с куском ноги какого-то животного и куском яблочного пирога, который неизвестно как сумела приготовить Синица, я увидела закат в самом разгаре. И подумала, что спала больше, чем казалось... Эндесийский закат, самый настоящий - с горящим оранжевым солнцем на почти ясном сером небе. Этот закат не блистал красками, как раньше, но он так же грел мне душу, как и в те времена... Да какие времена? Несколько месяцев назад. Уплетая то, что дала мне обрадованная моим возвращением Синица, я глупо улыбалась, потому что я чувствовала надежду, теперь у меня не было желания кинуться в пропасть, ведь я там уже побывала и поняла, что это отнюдь не самый великолепный конец жизни. Здорово было бы умереть с пирогом в руке, глядящей на закат счастливой дурой. Вот это было бы поистине замечательно, да... - Дай кусочек, - послышался голос с лестницы. На ступенях, ухмыляясь, стоял Чернильник с перебинтованными руками. Свои любимые кольца он так и не снял, и они нелепо выглядели на покрытых красно-белой тканью пальцах. Его одежда не была боевой - видимо, он переоделся и тоже вышел полюбоваться закатом. В штанах, каких-то странных кедах и кожаной куртке, наверное, было холодно. Я поёжилась. - Сама есть хочу, - бросила я, ещё не до конца прожевав, и улыбнулась ещё шире и глупее. - Тебе много нельзя. Помереть хочешь? - Чернильник уселся прямо на край стены, точнее, на один из её зубцов, и свесил ноги, активно ими ударяя об камни. - Это ты хочешь помереть, - хмыкнула я. Мы замолчали. Я дожёвывала восхитительный, но всё-таки подгоревший и пахнущий магией пирог, а Чернильник напевал какую-то мелодию так, что хотелось заткнуть уши от его исключительного певческого таланта. - Эй, командир, - неуверенно начала я, любуясь следами солнца на потухшем небе и ясными голубыми глазами Чернильника, - а если бы в тебя кто-нибудь влюбился, ну, скажем... Неважно. Ну, что бы ты сказал? - Мне стало стыдно от того, что я сказала, и неприятное жжение в ушах и щеках выдало бы моё смущение, если бы командир повернулся. Но он только засмеялся - звонко, заразительно. - Я бы сказал этому человеку, чтобы он дальше ел свой пирог - но я предупредил его, чтобы не увлекался - и не выдумывал глупостей. Влюбиться в того, кто старше тебя на семьсот лет. Или на восемьсот, не помню, праздновать дни рождения было скучно уже на сотый год, а листок, где я отмечал, сколько мне лет, потерялся. Ну, в общем, не выдумывай. - Он посмотрел на меня без всякой тени презрения или злобы, потянулся и легонько толкнул рукой мою голову (толкаться и пихаться было для Чернильника дружеским жестом), а затем вздохнул. Я вздохнула в ответ. - О, гляди, сладкая парочка. - Чернильник посмотрел на Ворона и Рубиновую, которые молча смотрели на небо, стоя чуть подальше нас. Командир скорчил рожу и засмеялся снова. В общем, спустя шестнадцать - двадцать минут на этой стене собрались все командиры и я с Рубиновой, как почётные воины. Не было только Трёхрогого, который, как мне сказали, спал так, что не разбудишь и концом света. Лазурный глазел на Синицу, которая общалась с Лисом. Видимо, они спорили, какой рецепт приготовления карамельных пряников лучше, и Лис явно проигрывал. Туманная стояла рядом со мной и Чернильником, молчала, и я следила за её взглядом. Она считала звёзды, загибала пальцы, потом снова разгибала и переходила на следующий десяток. - Расслабляет, - криво улыбнулась мне Туманная, увидев, что я не отвожу взгляда от неё. Я понимающе кивнула и тоже посмотрела на небо, краем глаза поглядывая на командира. Чернильник каким-то образом почти разлёгся на стене, неустанно мотая ногами и тихо напева