Однако изобретательские интересы Кемпелена, прославившегося благодаря своему устройству, не были сфокусированы лишь на шахматном автомате. У него была другая навязчивая идея, гораздо более амбициозная: создать говорящую машину, машину, которая могла бы имитировать человеческую речь. Этот проект вызывал неподдельный интерес в XVIII веке: уже Ламетри в 1748 году предложил великому создателю автоматов Вокансону попробовать сконструировать так называемый parleure[61]; а самый великий математик столетия Леонард Эйлер обратил внимание на эту важную проблему с точки зрения физики: как построить машину, которая могла бы имитировать акустическую работу человеческого рта?[62] Рот, язык, голосовые связки, зубы – как объяснить, что столь скромные доспехи способны продуцировать широкий диапозон специфических звуков такой сложности и отличительности, что никакая другая акустическая машина не в состоянии их имитировать? Эйлер сам мечтал построить пианино или орган, каждая клавиша которого представляла бы один из звуков речи так, что можно было бы говорить, нажимая по очереди на клавиши, будто играя на фортепиано.
Императорская академия наук в Санкт-Петербурге в 1780 году назначила вознаграждение тому, кто сможет построить машину, способную воспроизводить гласные звуки и объяснить их физические свойства. Немало людей постарались выполнить эту сложную задачу[63], среди них был и Кемпелен, сконструировавший «die Sprech-Maschine» (которую мы и сегодня можем увидеть в действующем виде в Немецком музее в Мюнхене). Машина состоит из деревянной коробки, которая с одной стороны присоединена к мехам (похожим на меха волынки), служащим в качестве «легких», а с другой – к каучуковому желудку, исполняющему функции «рта», который нужно было поправлять во время «разговора». Коробка содержала в себе ряд клапанов и желудочков, которыми нужно было управлять другой рукой, и, достаточно поупражнявшись, можно было научиться производить поразительные звуки. Вот свидетельство современника в 1784 году:
Вы не можете себе вообразить, дорогой мой друг, до какой степени мы были охвачены чувством волшебного, когда услышали в первый раз человеческий голос и человеческую речь, которая по всей очевидности исходила не из человеческих уст. Мы смотрели друг на друга в полном безмолвии и оцепенении, и в первый момент у нас у всех от ужаса побежали по коже мурашки[64].
В 1791 году[65] Кемпелен подробно описал свое изобретение в книге «Механизм человеческой речи с описанием говорящей машины» («Mechanismus der menschlichen Sprache nebst Beschreibung einer sprechenden Maschine»), в которой были представлены теоретические принципы и руководящие указания для его практической реализации. Однако, вопреки многочисленным деталям, описывающим вещь для любого интересующегося, машина продолжала производить эффект, который мы можем обозначить лишь фрейдовским термином «тревожащей странности». Есть что-то «тревожаще странное» в том разрыве, который позволяет машине при помощи исключительно механических средств создавать нечто столь специфически человеческое – его голос и речь. Производится впечатление, что этот эффект может высвободиться от своего механического происхождения и начать функционировать как нечто избыточное – что-то вроде призрака внутри машины; словно речь идет о действии без истинной причины, действии, превосходящем объяснимую причину, – в этом и заключается одно из странных качеств голоса, к которому я еще вернусь.
61
См.: Ламетри Ж. О. Человек-машина // Ламетри Ж. О. Сочинения / Пер. В. Левицкого, Э. А. Гроссман. М., 1976. С. 236.
62
См. его «Письма к немецкой принцессе о различных физических и философских материях» (Euler L. «Briefe an eine deutsche Prinzes-sin über verschiedene Gegenstände aus der Physik und Philosophie», 1761). Само название дает яркое представление об эпохе Просвещения, во время которой один из самых великих ученых пытается просветить Фредерику Шарлотту Луизу, шестнадцатилетнюю дочь принца Бранденбургского. Если, согласно известной сентенции Канта, «просвещение – это выход человека из состояния своего несовершеннолетия, в котором он находится по собственной вине», то оказывается, что те, кого следует просвещать в первую очередь, вовсе не масса необразованных, а монархи и правители.
63
В качестве первопроходцев следует упомянуть Х. Г. Кратценштейна (получившего награду), К. Ф. Хельвага, аббата Микаля и др.; см.: Felderer B. Stimm-Maschinen. Zur Konstruktion und Sichtbarmachung menschlicher Sprache im 18 Jahrhundert // Kittler F., Macho T., Weigel S. (eds.). Zwischen Rauschen Und Offenbarung: Zur Kultur – Und Mediengeschichte der Stimme. De Gruyter, 2002. P. 257–278, на котором я здесь и основываюсь.
64
Цит. по: Felderer B. Stimm-Maschinen. Zur Konstruktion und Sichtbarmachung menschlicher Sprache im 18. Jahrhundert // Kittler, Macho, and Weigel. P. 269.
65
Это был год «Волшебной флейты» Моцарта, и мы можем напомнить об увлечении самого Моцарта механическими музыкальными инструментами и автоматами, в качестве примеров приведем органные пьесы K. 594, K. 608 и K. 616, написанные по заказу графа Дейма, а также использование «механических» колокольчиков в самой «Волшебной флейте». «Несравненное механически произведенное», по всей видимости, витало в воздухе.