Железная хватка, сдавившая плечи, отпустила, зато тут же чья-то властная рука дернула за косу, заставляя нагнуться, и в шею вцепились крохотные женские пальцы.
Виктор, наконец, смог открыть глаза. Нора. Впервые в жизни он видел ее плачущей. В шаге от нее Гаральд — кто ж еще может так хватать, что трещат ребра. Эдвард, все это время стоявший рядом, не вмешивался в ревностное столкновение двух самых близких людей. Впрочем, и ему тоже дали возможность пообниматься.
— Гаральд, мы в горы, — сообщил старший Коннор. — Ты с нами полетишь?
— Я бы рад, но не сейчас. Попозже приеду.
— Выходные же? — удивился альв.
— У кого выходные, а у кого еще куча незаконченных дел, — лорд Райвен снова обнял друга. — Не напивайся без меня, я скоро приеду. Может, отгул возьму на работе.
— Бери, — Виктор все еще пытался осознать, что произошло, и никак не мог. — Напьемся вместе.
Пока мужчины общались, Нора вспомнила, что в этой всей суматохе совсем забыла один важный момент, отошла в дальний конец коридора и достала из сумки телефон:
— Тасита? Доброй ночи, прошу прощения, что звоню в такое время…
— Доброй ночи, я на дежурстве, все нормально, — сообщил грустный, но совсем не сонный голос.
— У нас хорошие новости, император подписал для Виктора помилование. Мы его уже забираем…
— Поздравляю. Я очень рада за вас и вашу семью.
И связь отключилась.
Нора смотрела на погасший экран телефона со спорными чувствами. С одной стороны, она прекрасно понимала, что девушка имеет полное право даже элементарной вежливости не проявлять. А с другой, ей очень хотелось, чтобы она простила Виктора за эту грубую попытку уберечь дорогого человека от неприятностей. Ну мужчины, ну что с них возьмешь… Недаром же у альвов главенствуют женщины. Они всегда мудрее.
Триединая империя, Альварские предгорья
Аэродром филиала Академии управления
Венсан подал руку Сафире, помогая выйти из конвертоплана. Флоран не преминул на эту тему беззлобно съехидничать, хотя подопечную своего любовника он полюбил всей душой. Даже притом, что с ней маэстро проводил в два раза больше времени: «Птичка, милая, ты не представляешь, как я счастлив! Он снова горит, он пишет, а не слоняется по дому в поисках, кого бы разбить и на что наорать. Он весь в творчестве, весь в огне, и он тааакой горячий! Боги, как я его люблю! Не бросай его, хорошо? Ты на него положительно влияешь!».
Очаровательный, невероятно галантный и обходительный Флоран мог бы стать самым популярным мужчиной столицы, не будь его любовь к женщинам исключительно платонической. Впрочем, Сафиру это более чем устраивало: ей нравилось дружить с обоими лангардцами. А не отбиваться от приставаний и пошлых намеков.
Стоило об этом подумать, и организм предательски затрепетал — Сафира вспомнила, кто вызвал у нее самые… пошлые мысли. Красавчик с магическими глазами.
Имперцы все-таки удивительные. Как можно возводить в ранг канонической мужской красоты худобу на грани исчезновения, куриную бледность и почти женоподобную манерность? При этом считать, что рослый плечистый мужчина с густой шевелюрой — это «фу и бе»? Странные.
И вкусы у них тоже ненормальные. И одежда. Одно успокаивало: на волне этой моды сама Сафира была признана невероятной, просто ослепительной красавицей.
— Какой бы высоты не выстроили сцену в Империи, зрители все равно смотреть на тебя будут сверху вниз, — Венсан закончил какую-то мысль, которую она даже не услышала. Пришлось срочно кивнуть. Маэстро явно ждал одобрения и продолжил. — Печально это. Уровень этикета наивысший, а уровень культуры в стране — просто ужасающий. Отношение к художникам, которые, замечу, интеллектуально развивают общество, как к ремесленникам, которые красят заборы. Артисты балета — клоуны для жующей публики. В развитом обществе культура — это неотъемлемая часть воспитания, самой жизни людей. А в империи — позорная страница биографии.
— Ветряная мельница, — констатировала Сафира, понимая, что Венсан уже пятнадцать лет пытается побороть эту ментальность.
— Что?
— Ничего, это… из нашего мира.
— Птичка моя, сначала Флорана к магистру забросим, а потом поедем в твой поселок.
Сафира кивнула. Сердце бешено колотилось. Она столько времени не видела тетю Глашу, и даже созвониться не было возможности. Просто потому что во всей этой суете у нее не было ни времени, ни денег, чтобы купить себе и тетке по мобильному телефону. От мысли, что тетя, наверное, страшно волнуется, стало очень стыдно.