По настоянию Флорана они везли с собой огромное количество еды и батарею бутылок с чем-то «исключительным», потому что «нужно же девочке отпраздновать победу со своими, тем более, от лабораторий де Зирта совсем недалеко!». Лангардцы были настоящими душками.
Триединая империя, Альварские предгорья
Горнодобывающий поселок Белый Камень
Андрей Иванович разрешил открыть для празднования столовую административного здания. Чтобы поместились все желающие встретиться с «народной артисткой».
Желающих оказалось около тридцати человек. Костя, к вящему счастью, не пришел. Зато явились бывшие «одноклассники», которые решили не уезжать дальше предгорий, и несколько почти незнакомых людей из числа сослуживцев тетки. Ну и сама ревущая от счастья тетя Глаша. Она суетилась, помогая Венсану справиться с закусками, бутылками и прочей застольной снедью. Сафиру атаковали вопросами — про столицу, про конкурс, а потом перешли на мужчин и на то, каков в постели маэстро Венсан.
— Замолвишь там за меня словечко? — дернул ее за рукав совершенно незнакомый парень. Они, кажется, даже не учились вместе. И непонятно было, где, что и перед кем нужно было «замолвить». Но лучше на всякий случай кивнуть.
— Говорят, вас всех там обхаживал какой-то лорд.
— Кто говорит? — нахмурилась Сафира.
— Сорока. На хвосте принесла.
— Сороку-то он стороной и обходил, она же не признается!
Какие-то девушки злобно захихикали. Пришлось сильно сжать кулаки, чтобы не высказаться.
Тренькнули гитарные струны — откуда-то уже появился плохо настроенный инструмент, и с правого фланга понеслось нестройное бренчание, через пару аккордов добавилось хрипло-фальшивое пение. Лабали Цоя, только с неуловимо переделанным текстом, повествующим о местных реалиях.
— Слышь, Васян! А ты правда того, педик?
Потребовалась минута, чтобы понять суть этой реплики. Сафира вытаращилась на гыгыкающих посельчан. Ей внезапно стало невыносимо противно.
После общения с другим миром, пусть и не со сливками высшего общества, но все-таки с людьми, не обделенными интеллектом, она испытывала физическую тошноту от этих лиц. От этого запаха перегара, паскудного смеха, глупых вопросов — и от разлитого в зале ощущения зависти, ненависти, детской обиды.
— Маэстро Венсан — гений. Лучший хореограф-постановщик империи. Он воспитал десятки талантливых артистов! — Сафира полыхала негодованием. — А вы даже имя его не в состоянии запомнить! Да вы… — казалось, она захлебывается в негодовании. — Вас волнует только то, кто с кем спит?
— Слышь, цыпа. Тебя-то саму как зовут? Сафари? Ты ж Дашка! Дашкой была и осталась! Хорош выпендриваться, садись, давай накатим. Никто твоего голубка не обидит, мы ж тоже тут люди культурные.
Сафира посмотрела на маэстро. Тот печально улыбался. Бесполезная попытка девочки поговорить об искусстве была такой трогательной и наивной. И как эта милая птичка могла опериться в таком месте?
Тетка, опомнившись, раздала несколько подзатыльников особо ретивым, шикнула на разнузданных гитаристов и села рядом с племянницей, обнимая и привычно защищая от мира.
— Ну что ты, ребенок. Ну такие они. Ты уехала, они остались.
— У них негативное мышление и пространство граненого стакана! — зашипела Сафира, едва сдерживая слезы. — Настоящее гетто. Только с Камчатки они перенесли его сюда. Были и остались…
— Но ты же не осталась? Ты уехала. Устроилась там? Нормально? Ну не всем же так повезло, как тебе.
Сафира вздрогнула и вырвалась из объятий. Ее больно резанули эти слова. Повезло? Это не везение, это работа!
Но высказываться она не стала. Тетя была действительно заботливой. Пусть и не самой… интеллектуально одаренной женщиной в мире.
Они еще немного посидели, и тетя Глаша пошла их провожать. Обнимая Сафиру на прощание, сказала:
— Простите их. Они такие, ничего толком и не умеют. Только языками да кулаками чесать. И меня прости. Я тоже невысокого полета птица.
— Да теть Глаш…
Словно в подтверждение этих слов где-то в углу стола уже завязалась драка. Бабы завизжали, мужики вскочили с мест разнимать, а Венсан, пользуясь случаем, схватил Сафиру за руку и потащил на выход. Тетя Глаша поспешно засеменила за ними.
— Наверное, тебе не стоит сюда больше приезжать, — вздохнула она. — Тут, говорят, горы фонят. Все злые стали… Ненароком и прирезать могут. Езжайте уже отсюда. С богом, детки. Береги ее, Васенька. Она хорошая девочка.