- Когда он впервые забожился - ну, думаю, сейчас его гром разразит, крыша провалится. Я даже пригнулся...
(На первом допросе)
- Выслушал он все разъяснение Апокалипсиса - и про зверя, и про дракона, и что значит число шестьсот шестьдесят шесть (имеющий мудрость сочти), - внимательно слушал, часа два, не перебивая. Потом встал, потянулся, обошел вокруг моего стула и с тоской говорит:
- Ох, попался бы ты мне два года назад, ведь я бы с тебя всю шкуру спустил!..
- Смеялись над ним. Особенно один подполковник из бытовиков. Я, говорит, подполковник, а никакого Бога за всю свою жизнь не встречал. Где он - твой Христос? Хоть кто-нибудь когда-нибудь его видел?
А я, отвечает, Его каждый день вижу.
Наука своим глазам не верит и все спрашивает - а как это может быть? Спрашивая и силясь понять, она утолщает стены, отделяющие от истины. Уж на что воздух прозрачен - так нет, он состоит, оказалось, из кислорода с азотом, плюс углекислый газ; нам кажется в первый момент, что мы пошли дальше и глубже воздуха - в действительности наткнулись на новую, еще более толстую, сумму вопросов и принимаемся выяснять, что такое азот, кислород, пока не установим, что даже один кислород плотнее и толще воздуха, не просто О, но О2 (не считая азота); из утолщенной стены вещества в итоге перепадает кое-какая пища уму и телу, но стена-то все растет и растет...
...Теперь я догадываюсь, зачем носили паранджу. Она имела значение занавеса в театре, который раздергивался в редкие дни спектакля. За четыре часа, что мы почти молчали и только смотрели друг на друга, я совершенно уверился, что лицо - окно, подобие иллюминатора, откуда можно выглянуть, куда возможно войти, а также откуда льется на землю мягкий свет. И поэтому у лица обратная перспектива, оно и уводит за собой и просится наружу, наступает и атакует, и, глядя в лицо, не знаешь, в каком мире живешь и какой больше, глотаешь этот поток и тотчас уносишься в нем, и плаваешь, и тонешь. (И если бы люди внимательнее смотрели друг другу в лицо, они бы относились почтительнее и осторожнее к ближнему, заметив, что человек похож на хрустальный дворец, в котором кто-то живет, имея внутренний выход в то самое искомое царство...)
Короче, все пространственные законы лицом нарушаются. В нем мы, вероятно, имеем тончайшую перегородку, просвечивающую в оба конца - духа и материи. Лицом мы как бы высовываемся оттуда сюда и являемся в мир, расцветаем на поверхности жизни.
Огонь и вода, помимо окна, ближайшая ему аналогия - и на реку и на костер смотреть не наскучивает, и потом оно тоже течет, и уносит, и горит не сгорая... Можно было бы написать диссертацию о портрете или иконе под названием - "Свет, зримый в лице".
- Мы живем в пальцах истукана! - сказал он в объяснение, почему мировая история видна нам сейчас как с птичьего полета. Удаленность не отдаляющая, но способствующая прояснению действия, подобно тому, как становятся дальнозоркими к старости, и толща времени служит увеличительным стеклом, фиксируя в поле зрения древнюю Иудею, Египет, Вавилон, более нам очевидные, чем если бы мы смотрели на эти лица вблизи.
Как от одной запятой зависит решение посмертной судьбы человека, о чем ведутся споры со ссылкой на евангелиста Луку (эпизод с прощенным разбойником, 23, 43): "истинно говорю тебе: ныне же будешь со Мною в раю". Отрицающие загробную жизнь и признающие лишь последнее, для Страшного Суда, воскресение (адвентисты, свидетели Иеговы и другие) говорят, что расста-новка знаков препинания в этих текстах - дело позднейшего времени, и предлагают читать ту же фразу по-другому: "говорю тебе ныне же, будешь со Мню в раю". То есть обещание переносится до дня Воскресения.
Принципиально разногласие со старообрядцами по Символу веры: "не будет конца" или "несть конца". От этого "несть" зависит очень многое. В частности, представление о тысячелет-нем царстве святых, которое утверждают они - уже было на земле - до первого разделения церквей. Другим вся эта эпоха Средних Веков и более - все, по сути, историческое христианство - рисуется царством Антихриста.
Вот вам и спор о букве.
"Кол в горло, вбиваемый 7-ю ударами стопудовым молотом истины каждому изрыгателю лжи и хулы на Иегову и на всех друзей и другинь Его".
(Название книги)
"Тайна 1-ая и самая величайшая, а именно - Книга с неба.
За одиннадцать лет до разорения Ерусалима, или в 62 году, Иегова или Бог св. пророков прислал Книгу с неба за своеручным подписом и со своим Ангелом, чтоб показать рабам своим, что начнется происходить вскоре, а именно: Сатана сочинит во 11-ом веке чрез Папия и Оригена такое христианское священное писание, от которого произойдет 666 адски-враждебных христианских вер, и этими сатанинскими верами он омрачит все народы и племена.
...Дабы никто из человеков и в особенности из всех Иудеев не узнали бы, что оная Книга от Иеговы, то Сатана назвал ее "сочинением апостола Иоанна".
...А лютеранину он внушил написать вместо "Иегова" выражение собачьей злости: герр-герр".
(Из рукописной книги миротворцев или ильинцев "Открытие 12-ти тайн из последней битвы Иеговы с Сатаной").
Согласно учению миротворцев, они же - ильинцы, они же - иеговисты (прошу не путать со свидетелями Иеговы), "всетворец" - отец Иеговы, Сатаны и других богов, распределенных по солнечным системам, также имеет отца, а тот - своего отца и т.д. По их выражению, у Бога есть "дедушка и бабушка ", а на вопрос: откуда же произошел первоначальный Бог? - они отвечают: не известно (ибо, в сущности, все это не боги, а люди, располагающие тайными знаниями и высокими энергиями) - " может быть, из какого-нибудь комара " (в знак иронической уступки теории эволюции). Религия принимает вид научной фантастики и сказочной, авантюрной интриги. Сатана захватил Землю и всю солнечную систему (по закону ему причитались), а Иегова с ним борется, опираясь на "свой народ". Оба они - боги, один - смертных людей, другой бессмертных. Нравственное различие - не ощутимо. Голгофа - не искупление, но хитрый маневр: Иегова умер с расчетом, что Сатана за ним последует и не вернется на землю, тогда как Иегову воскресят по предварительной договоренности. Первородный грех - Еву соблазнил Сатана, зачав от нее Каина, в ответ на что Иегова, тоже в физическом смысле, повел свой род - от Авраама. Поэтому предпочтение отдается иудейскому племени, которое, во главе с миротворцами, поведет достойных бессмертия истинным путем - Иеговы. Мир - не сотворен, а приведен в порядок, налажен богами-магами из вечной и несотворенной материи. Апелляция к разуму, к материальной выгоде, к человеческому приложению божественных путей. Это какая-то "антропо-софия" на народной почве. Возможно, поэтому мне довелось наткнуться на след этой редкой и, казалось, уже не существующей секты. Я бы, говоря откровенно, предпочел хлыстов и скопцов.
"Если за тысячным солнцем еще квадраллион миль пройдешь, то и там вашего Бога не найдешь, а мой Бог ходит по земле и заходит к друзьям Своим и ужинает у них подобно тому, как Он заходил к Аврааму, обедал у него под дубом и после ходил и стоял с ним у Содома..."
Религиозный умелец. Едва ли не с Урала. Хитровато-спокойный взгляд, ладно скроен, хотя сутуловат, кривоног, тяжел телом. Есть что-то от премудрого мастера-инструментальщика в самой постановке веры. Образ рассуждений - догадка (воскрешение Лазаря): "а может, у Него порошо-чек в кармане?" Научное отношение к огненной колеснице Илии: ракеты в первообразе. Усмешеч-ка понимающего. Отрицание заведомо "нереальных свойств" - таких, как всемогущество Божие (когда бы все мог, не так бы все устроил!). Проблема устройства, механики - на первом месте. Недоверие к слову, к абстракции, к книжным источникам. Ясно: спрятали, исказили, надо докопаться до истины, т.е. до хитроумной пружины. Не развенчивает развинчивает. Волшебная сказка рассказывается как быль: именно потому, что в сказке все понятно устроено. Тайна воспринимается штукой, фокусом. Чудо проделка, маневр. Вкус к золотым яблокам, к коврам-самолетам создает в итоге научно-фантастический жанр. Превосходство не святости, но знания и мастерства. Знаем, как было сделано! Боги - владеющие секретом производства. Миром управляют состязающиеся "маги", заменившие неправдоподобных "богов". Христианством не назовешь. Язычество на технической почве. Не мораль, не мистика - фабульная увлекательность, авантюрная хитрость интриги, постепенно приоткрывающей колесики механизма. К духу он относится как к электричеству - с уважением, но кто же станет молиться на электричество?! Жадность к земному раю.