«Однако, что ты за ходок! Бегун с полянки. Но, право, славный холодок днесь по утрянке. Кирпич из анекдота... дичь... кирпич в порядке... Ну, повезло, братва: кирпич не срезал пятки. Но и с чего бы... ладно б жесть... и ветра нету... Случайность это, ваша честь, подбрось монету. Подкинь, зубами дробь не бей, орел, знать, с нею; сегодня решка, воробей, дыши ровнее!»
А далее улица тихо текла.
Он на мостовую — а из-за угла
Машина сверкнула, чернее крыла
Вороны, которой за двести,
И вóрона По, что на месте.
Его чуть задело крыло на лету.
Он встал с мостовой.
«Нет, я так не дойду...
Что ж там, впереди? Ох, опять повезло...
Ну, локоть, ну ладно, бывает.
Опять не орел выпадает».
— Ты жив ли, сыночек? — старушка в платке
С авоською вечной в столетней руке.
— Жив, бабушка, жив еще вроде...
— Кто ж бегает так, молодой человек?
— Так нынче все, дяденька, ходят. —
«О Господи, что ж еще там, впереди?
Мост? хоть через мост одному не ходи —
Обвалится! — или утопят...
Да что уж за утро?!» — И он закурил
И кофе попить с уголка зарулил,
Себя успокоить. Но что-то
Смущало: фальшивая нота.
То вилка соседа скрипела в «НАРПИТ»,
То кошка стонала, которая спит
За тюлем в окне пирожковой;
То с улицы тип загляделся в упор.
То тень померещилась: крыса?..
Ни сцены, ни зала, ни пива на спор,
Кулисы, кулисы, кулисы...
«Ну, люди — актеры, и мир-то — кино;
А чей хоть сценарий? эй! чей? не смешно...
И кто там, ребятки, за кадром?
Кто там за восходом с закатом?
Ну, мафии... магии... полно балдеть...
Играется партия, пешка.
Воробышек! можешь, чирикнув, лететь:
Сегодня на денежке — решка...»
Чем нас утро ни томило, догорел рассвет дотла. Репетиция, мой милый, репетиция с утра. Действий будущих наметки, дней прикидка наугад, реплик сводки, реплик сплетки, мизансцены напрокат. Роли выучены дивно, маски розданы давно; восприятье раздвоив нам, полсюжета мне дано. Мир — театр, а мы миряне, мы актеры, мой родной; чуть глаза открыв, мы рани говорим свой текст входной... Я и рада бы собою забежать к тебе сама, но не ради нас с тобою сброшюрована зима. И не в нашу честь, мой сокол, этих весен ясен смех, это солнышко высоко, освещающее всех. Я с тобой помимо роли, событийности извне, всей старинной правдой боли как ножом по новизне. Я скажу — а ты не слушай; я ступлю — а ты не вслед; я люблю тебя как душу, о которой слуху нет. Ты — неназванное средство от забвенья и беды, эфемерное наследство сна на среду со среды. Яви яд цежу по капле, явь пестра, как Бешен луг. А к утру колоду краплю — на тебя гадать, мой друг! А потом оно приходит, это утречко без слез, и по сцене нас разводит — репетиция всерьез.
Шестая песня Актера
Сыграем пьесу, мой дружок, дай плащ поплоше;
Сыграем правду, мой дружок, чего уж проще?
Пора язык мне развязать, сказать: «Гад!» — гаду,
Пора о жизни рассказать как есть, как надо.
Ведь жить по совести легко и не готовясь,
Да, жить по совести легко, на то и совесть.
Сыграем правду, мой дружок, и мы герои, —
Пусть вспоминают, мой дружок, и нас с тобою.
Нехорошо у нас в дому, у нас неладно,
Нехорошо у нас тому, кому повадно.
Красиво жить не запретишь, на то и опыт,
И честно жить не запретишь, — а впрочем, могут...
Как птица и поэт поет — не как прикажут.
А ты меня достань-ка влёт, суфлер на страже!
Палили, били, как могли, вели, пороли;
Но и опять мы короли — на то и роли.
Сыграем правду поутру — и день займется,
Сыграем правду поутру — и нам зачтется!
Опять на сцене перерыв.
Опять поет, глаза прикрыв,
Актер с гитарой.
— По новой начал сочинять?
— Зачем? По старой. —
Прервался песенки мотив,
Опять на сцене перерыв,
А сцена настежь.
— Зачем с утра, дружок, поешь?
Ты, часом, голос не сорвешь?
— Зачем? На счастье ж! —
Поет он, звуки перекрыв
Кулис и улиц.
Опять на сцене перерыв,
А утро длится, как порыв,
И мы проснулись.
— Зачем ты тратишься с утра?
— Зачем? На то, брат, и игра!
«...перерыв... проторив... на тариф... мимо ив... перерыв... перелив... недолив... подарив... под орех...»