...пояс... поезд... полюс... полис... выезд...
выест... витязь... вылез... отрок... отклик... подступ...
отзвук... прокат... плакат... прикид... прячь... плач...
плащ... плющ... лабуда... Ладога... лабуда...
лебеда... лабуда... Лапута... бело... бюро... перо...
бело... брело... крыло... день... ночь...дань... дочь...
даль... длань... врозь... всклянь... звон колокольчика...
запах ковыля на ветру... к утру... и ракитовый
куст и солнце сквозь ветлу
Хор:
Светозарный
Синезрачный
Земнородный
Злополучный
Легкодушный
Легкоплывный
Деннонощный
Буревейный
Громогласный
Животворный
Беспечальный
Долгожданный!
..........................................................
В распахнутую засвеченную дверь входят двое.
Видят лежащего на тахте Актера.
Первый подбегает и склоняется над ним.
Второй ждет на пороге.
Черный его силуэт врезан в дверной проем.
Первый возвращается и негромко говорит:
— На этот раз, Капитан, мы опоздали.
Возвращение доктора Ф.
(Поэма)
Памяти Алексея Николаевича Орлова
Таинственный посол из реального мира...
«Унесенные ветром»
Вступление
Накануне нон я пережил печальнейшую ночь, когда луна находилась в противостоянии Марсу в созвездии Рыб...
Две обезумевших осенних мухи,
Как погремки, звенели о стекло,
Соударяясь со стеной и полом,
Гремя о потолок. Две разных ноты,
Унылых, мрачных и неизменимых,
Вливались в уши мне — и сон не шел.
На улице ночь обошлась без звезд,
Оболокнув наш город облаками;
Расхристанные гривки юных лип
Трепал привязчивый сквознячный ветер.
Вода в каналах высоко стояла,
И реки словно ждали наводненья.
И образы совсем иных ночей
Услужливая память вызывала.
Не тех, впитавших смоловарный мрак,
Обугленных пороховым угаром,
Плащом сметавших судьбы и фигурки;
Не этих, ласковых влюбленных лгуний
В божественном убожестве квартирном;
Передо мной встают иные ночи,
Объединившие людей так странно,
Несущие единый знак неясный,
Одну — несуществующую? — жизнь
И несколько, сейчас осуществимых.
Я обращаюсь к ним, чтоб наудачу
Восстановить сеть звезд и цепь событий.
Луна лила свой свет неутолимо,
Марс плыл, любуясь на созвездье Рыб,
Темнели струны вытянутых сосен,
Встревоженные лаяли собаки,
И тело сизигийного прилива
Хранил в себе залив. Спешило лето
Начать свой третий, самый лучший месяц,
Огни цветные зажигались в дачах
И гасли, засыпая. Вереск цвел.
Сна ареал зажег свой ореол.
1.
И тут мне приснилось, что действительность — сон, а сон, который я вижу, — это действительность.
В Лягушкино зацвел шиповник,
Взошли раввинник и поповник,
Метали комары икру,
Байбак вступил с норой в игру,
На крышу влезла черепаха
Не без упрека, но без страха.
Белела ночь. Темнел гудрон.
Дремала леди Бадминтон
С кукленком Ноликом в обнимку.
Прозаик чувствовал заминку,
Шиповник чувствовал поэт,
А именно — повальный цвет!
Лягушкино! Сосновый рай
Неандерталок и скрипачек,
Слепот куриных, мать-и-мачех,
Поехали! Смотри в окно
Эзотерички-невелички,
Той электрички-истерички,
Дрожащей в сумраке давно:
«Лягушкино!» (Уже темно;
Вслед за Гуляшкиным оно.)
Шиповник, зацветя, смутил
Нас, очевидцев, камертоном:
Сигнал настройки, он светил
В ночи мерцающим бутоном.
И в семь ночей, зачатых в шквале
В начале августовской тьмы,
В едином сне мы пребывали,
В едином мире были мы.
Один и тот же снился нам герой
В семи пространствах, полных темной влаги
Полупрозрачной местной атмосферы
И вышнего подзвездного эфира.
Сновидческую пьесу мы смотрели;
Возможно, были зрители еще,
Увидевшие первую картину,
Последний акт, десятое явленье
С других, как говорится, точек зренья
Способных ликвидировать пробелы,
Неясности, отточия, лакуны
И прояснить начало и конец;
Как говорит один из нас, Егор,
Студент-филолог, юноша чудесный,
Но как бы впечатлительный сверх меры,
Отчасти кабинетный человек,
Интеллигент домашнего уклада, —
Все дело в том, что местопребыванье
С названием «Лягушкино» есть Зона
Особого загадочного свойства,
Где возникают над заливом дачи,
Которых год спустя найти нельзя,
Где вырастают выше крыш заборы,
В пустоты превращаются просторы,
В неряшливом пространстве бродит лес
И времени весы теряют вес;
Но юноша с его воображеньем
Увидеть может то, чего и нет,
Чем голова забита, то и видит.