«Велено было молчать...»
* * *
Велено было молчать, но сболтнула: «Родной...»
Велено было терпеть всю романтику быта.
Велено было... Но есть и душе выходной
От повседневных причинных и следственных пыток!
Вечер
Голубоглазые героини
В шляпках из фетра;
Очаровательные герои,
Юное ретро.
Эта толпа — сплошь встречи сквозь вечер,
Полночь и Невский;
А фонари пылают, как свечи,
И возникают в зрачках беспечных
Мани Валевской.
К нам перелетная птица влетела,
Феникс из пепла,
Перевалила, преодолела
Полюс и пекло.
Сударь мой, сударь, как же ты молод,
Принц мой окрестный!
Нас окружают холод и город,
Вечер воскресный.
Тает былое данной порою,
Тайное тает.
Что за пролетка с белой полою
Там пролетает?
По-мушкетерски — чуть отрешенно,
Чуточку глупо —
Унты, и куртки, и капюшоны,
И мокроступы.
Хохот и лепет, пар над лотками,
Говора блики.
Луны гуляют, все с локотками
И лунолики.
Всюду мимозу вяжут торговки
С-миру-по-нитке.
Ходят в воздушнейшей упаковке
Счастья избытки.
В фетровых шляпах, в туфельках пыльных,
Милые, кто вы?
Яблок здесь, что ли, полно молодильных
В лавках фруктовых?!
Время прорвало целых две дамбы,
Слева и справа.
Эта бежит с керосиновой лампой,
Тот — с голограммой.
Что ж ты вздыхаешь, ясновельможный,
В царстве пломбира?
Всякое чудо вельми возможно,
Вечер в полмира.
Вечер в полжизни, в четверть эпохи,
Росстани ретро;
Контра и про — ахи и охи
Противу ветра.
Обод магнитный взгляда и речи
Внятен и светел;
Все мы земные,
разве что вечер
Инопланетен!
Так улыбнись мне, свет ты мой ясный,
Омут мой темный,
Атомный век мой,
Сон мой безгласный,
Вечер бездомный!
Пусть морячки из училищных шлюпок
Шествуют валко
И на орбитах сдвинутых шляпок
Зреют фиалки;
Темно-лиловых далей квитки те
Вкупе сумбурно,
Ибо поля у шляпок — крутые
Кольца Сатурна!
Отзвуки театра
(Поэма)
«Отзвуки театра»
«Блюз для птицы»
Вступление 1
Зрячему зрителю — зряше ли? зря ли пляшу? —
И надзирателю — с оптикой в призрачном оке —
Этот театр на ладони я преподношу, —
Чем не вместилище действа, игры и мороки?
Игрище... зрелище... маленьких кукол вертеп...
Или судилище судеб под хор и вприсядку...
Точно любителю торта — монетку на хлеб,
Точно любителю омутов — старую кадку.
Впрочем, сочтемся, всего и не оговорить;
Что до условий — не мы выбираем, — но нас ли?
Милый читатель, все рампы на свете погасли,
В ночь на светило оконце пора отворить.
Милый читатель, пора надзирать нам и зреть,
Вместе дышать этим временем яви подлунной.
Ночь на приколе, и жизни осталось на треть,
Кожи шагреневой, некогда золоторунной.
Вот объявился — а мы не заметили... — час,
Новая эра настала — а мы проморгали.
Что до луны, то, конечно, и ей не до нас,
Ни основной, ни ее оборотной медали.
Падает занавес листьев — стоп-кадр затяжной,
Преодолеть предлагая и гордость, и робость
Зрячему зрителю — прочерк в графе именной —
И надзирателю — вместо фамилии пропуск —
Всем анонимам, готовым назваться за мной,
И имярекам театра по имени — глобус...
Вступление 2
Наш шар крутящийся отчалил под музыку известных сфер от повседневнейшей секунды в моря магические мер... Какая музыка хлобыщет в проемы раковин ушных! Какие дурочки трепещут у тусклых лампочек ночных! По августам летает птичка, Моммина плачет у стола, а Джельсомина лошадь в бричку, фургон забросив, запрягла. Ладо, Нато, Котэ, Кето пошли к Годо играть в лото. Погоде свойственно быть ясной, когда у облака в тени вокруг Ремедиос Прекрасной парят четыре простыни. Еще бежит от космодрома ополоумевший верблюд, а — йо-хо-хо! — бутылку рома пятнадцать пьют и не допьют. И бьют часы пятнадцать раз: все спят у нас! все спят у нас! у нас — все дома. И, наплевав на нас вполне, твоя любовь летит ко мне, тебя забыв в глубоком сне на чьей-то койке; ау! — до третьих петухов... — ура! — до первых петухов... увы... — до энных петухов, — до птицы-тройки! Наш шар отчаливает, — брысь, знакомый берег! Наш шар отваливает ввысь, — привет вам, пеленг... Привет вам, длящимся пока, чтоб воплотиться, поющим в лётные века, — привет вам, птицы!
Первая песня Актера
Заветною дорожкой —
то травы, то торосы, —
С танцоркой-хромоножкой
певец хриплоголосый.
Шоссейкой без названья —
то свей, а то бетонка, —
С певцом из Зачуланья танцорка-пошехонка.
Еще она споет нам, а он еще станцует,
Мазилы-холстомеры портреты с них срисуют.
За горы и долины — куда они? — куда-то! —
Хромая балерина с певцом своим хрипатым.
Танцорка шкандыбает, певец неровно дышит.
Его никто не видит,
ее никто не слышит.
1. Вечер