И нам сказал спокойно капитан:
— Еще не вечер...
В. Высоцкий
Мост зависал над водой, как ему и положено
(«Сплошное «между»...»),
Соединял правое с левым — с берегом брег.
Один из многих мостов разновременных земных рек.
Мосты!.. струны... дуги... колоссы из-под опоки...
Прутики через потоки...
Деревенские мосты излук
И японские мосты разлук;
Мост короля Людовика Святого, донимающий
нас с весны,
Понтонные мосты войны
(Остальные она взрывала и жгла),
Космический мост, факирская веревочка
в неземные дела;
Мосты разведенные, надвое разломанные,
к небу воздевшие руки,
Мосты поворотные и бесповоротные,
берущие нас на поруки;
Единственно, ради чего стоило обращать
в столицу сей болотистый форпост:
Чтобы перекинуть через здешние стиксы
каждый ныне существующий мост!
Снизу рябь и катерочки, сверху чайка Джонатан; всех излечивают воды, как известный шарлатан... Если плохо вам реальность в ощущении дана, если вы давно не пьете, ибо проку нет с вина, если в свой давно не тянет ни в чужие города, — на мосту постойте: это панацея хоть куда! А сегодня вечер с солнцем, золотистых роз костер; через мост идет Актриса, а за ней бредет Актер: он забыл погладить брюки и почистить сапоги, он идет в карманы руки, видно с левой встал ноги; мимо бликов ряби водной на гранитном берегу, посреди весны холодной — улыбнись мне на бегу... — над нетающею льдиной под небесною канвой за актрисою Алиной в разлетайке меховой.
Актер
Что за странную пьесу мы собираемся ставить?
Алина
Что-то из западной жизни.
Актер
Из западной? Наверно, есть еще восточная жизнь. Или северная. «Она из южной жизни», — неплохо звучит, а?..
Алина
Не придирайся к словам. Из заграничной жизни. Из не нашей.
Актер
Я думал — это вообще фантастика. Вроде «Месс-Менд». А в чем там дело?
Алина
Две фирмы конкурирующие — «Магияфильм» и «Мафияфильм». И вторая воюет с первой.
Актер
А первая со второй?
Алина
Не перебивай. Видимо, они воюют друг с другом. На чем я остановилась?
Актер
На «...с первой».
Алина
И в той, которая «Магияфильм», есть главный... руководитель, что ли? Его зовут Капитан.
Актер
Это не имя.
Алина
Какая разница? Ну, называют. Он обладает особым даром — люди делают то, что он хочет; он читает мысли, может взглядом остановить, и вообще...
Актер
Парапсихолог? гипнотизер? святой? экстрасенс? человек с летающей тарелки? супер, одним словом. Ну и полива.
Алина
Я могу и не рассказывать. На чем я остановилась? Ты что, успел рюмочку пропустить?
Актер
Трезвый я. Я по складу, доложу тебе, трезвенник, «...и вообще».
Алина
И эта... «Мафияфильм»... за ним охотится. Убрать его хотят. Убить.
Актер
И дальше что? Убрали?
Алина
Понятия не имею. Знаю только, что я буду играть даму, у которой роман начинается с этим самым Капитаном, Елену.
Актер
Ну и пьеса. Уши вянут. Ничего, нагородят конструкции, сцена будет трансформироваться, музыка — рундеть, мы — петь и плясать, конфетку сделаем. Стало быть, и я в этом участвую; а в качестве кого? Брави? веселого парня? человека в темных очках? прохожего? героя-любовника? мафиози?
Алина
Ты — Капитан.
Актер
Вот уж спасибо-то.
Алина
Кушай на здоровье. Может, мы побыстрей пойдем? Мы опаздываем.
...Пьесу почти дочитали. Пауза. Или цезура.
Стулья стоят вразнобой; этот сегодня — скамья,
Тот — старый дом угловой: стулья играют в театр!
Дети-актеры расставили их по указке взрослого дяди.
Велено было поверить, что швабра — старая липа.
Приказано было считать, что ширма — новая яхта.
В паузе стул растерялся: он уже не скульптура,
Но и в себя превратиться еще не успел...
На притворившейся дверью скамейке слушает струны Актер.
Солнечный луч прорывается сквозь занавеску,
Луч полон пыли — частиц или античастиц.
Над оркестровою ямой летает пушинка.
Белое перышко плещется в тусклом пространстве,
Не собираясь упасть и взлететь не пытаясь.
Белое перышко сна из детских подушек,
Призрак дыханья джазмена, негра с трубою,
Видимая снежинка Иерихона.
Кто же в ухо поет мне, когда мне не спится:
«Ах, жила-была птица, жила-была птица...»?
А когда ночь приляжет за стенкой дневною,
Что за перышко пляшет в сквозняке надо мною?
А когда сны теснятся — осенние стаи, —
Что за области снятся? куда улетаю?
И шепотом сосед Актеру: — Ты
Сейчас ее и сочинил? — Да что ты! Позавчера.
— А перышко? — Какое?
— Вон то, в луче. — Случайность. Совпаденье.
Пора ничейная моя, пора вечерняя,
День схлынул, будни уводя, а ночь помедлила.
Уже обязанности спят; права не спят еще...
Явь отдыхает в уголке, сон не работает.
Вступает эта тайна тайн: вечеря вечера.
Сыграет Завтра первый тайм,
Едва Вчера последний такт
Погасит свечи нам.
Вечерний звон, как много дум, навек простясь,
где отчий дом,
Вечерний звон, ничейный час, где я любил
в последний раз.
Влечений звон, ночевий мир,
нейтральных зон стозвездный тир.
Пора венчальная моя, пора вечерняя,
Пора врачебная, пора целебная.
Валерьяновый, сиреневый, весенний вечерок; фея звездный приповесила на веточку чулок; в замке ходит Кастелянша, привиденье хоть куда. Отражается в закате речки ртутная вода. Облака плывут отарой у луны на поводу, и бредет Актер с гитарой, напевая на ходу. Загорается фонарик, на посту Геракл кимарит, и богиня в здешний скит постной теткою глядит. Статуи, направив лики кто на ост, а кто на вест, думают, что Петр Великий — Первый Камень здешних мест. Газ играет роль кумира или вечного огня. Дремлет корюшка, проныра, и. о. щуки и линя. Лестнице темно и гулко, недобитый спит витраж, отсыревшей штукатуркой осыпается мираж чьей-то жизни, чьих-то кукол, чьих-то комнат и квартир. И, раскинув звездный купол, в Шапито играет мир. Коммунальным коридором пробирается Актер. С потолка корыта хором распевают во весь хор:
Светозарный,
Синезрачный,
Светлоокий,
Женонравный,
Земнородный,
Злополучный,
Дожделивый,
Буревейный...
Он смеется, ключ роняя, покачнувшись у дверей. Вот и комната родная, отворить бы поскорей. На тахте, весьма потертой, две рубашки распростерты; на столе стаканы в ряд десятигранные стоят, сыр лежит, заварка гибнет, и соседствуют вполне недолистанный Нагибин и зачитанный Фурнье. На стене висит картина, кубистический мотив; на другой глядит Ирина в запьяневший объектив... Отражает тихий омут, зазеркальная река, не тебя — кого другого! — слева правая щека, справа левая рука; земляничную полянку нам являет эта гладь, жизни сей антимирянку, вроде бы — рукой подать (той, которая там — правая рука, или той, что здесь, и левая пока?..)... С глазу на глаз и прочувствуй, расхрабрясь навеселе:
вот искусство для искусства — отражение в стекле!
Вот и сны вломились в окна,
И до третьих петухов
От врагов уйти не мог он:
Лишь проснувшись, был таков...
И в воде его топили,
И стреляли-то в упор,
И в снега его влепили,
Одного — в такой простор...
Самолеты завывали,
Танки падали с горы,
Гуманоиды сновали,
И мелькали топоры;
Стрекотали пулеметы,
Шпаги плыли и штыки,
И невидимое что-то
Видел он из-под руки.
Он бежал из трюмов, тюрем, подземелий, лагерей,
Лабиринтов и подполий, изб без окон и дверей,
Заколоченных вагонов, замурованных гробниц,
Из времен, должно быть, оных, генетических зениц.
И когда он лег на травы и почти дышать устал,
Отыскалась и управа:
день
настал!