Кстати, для очарованного пассажира, помимо знаменитой Волчицы, всегда существовал и Капитолийский волк. Хоть он никогда нигде не упоминался, не удостаивался скульптурного или живописного отображения, он всегда незримо присутствовал в легенде об основании Рима. Ведь для того, чтобы у волчицы было молоко, у неё должны были быть волчата!
Капитолийская волчица в бронзовом обличье жила не только в отдельном Зале Палаццо Консерваторов, но и рядом с римской мэрией. Она провожала загадочной волчьей улыбкой всякого, кто спускался с Капитолийского холма в сторону Римского Форума. А дальше эстафету подхватывал чёрный дрозд – его пение слушал каждый, кто доходил до Форума Цезаря.
Блуждая далее по знакомым и незнакомым, оживлённым и тихим, аккуратным и неряшливым улицам, очарованный пассажир и не заметил, как подкралось время отъезда…
Незримая связь
Снова Термини, Леонардо-Экспресс, пинии на горизонте и лучи солнца, которые пробиваются сквозь сероватые облака. Всё это уже успело стать почти родным…
А вот аэропорт Фьюмичино для очарованного пассажира был совсем другим. Первое знакомство с заведением имени Леонардо да Винчи было кратким – пара шагов к паспортному контролю, а оттуда – ещё пара-тройка шагов до поезда. Второе же заставило очарованного пассажира поинтересоваться, какую же площадь занимает всё это пространство.
Шестнадцать квадратных километров. Тысяча шестьсот гектаров. Тридцать шесть с лишним Ватиканов…три парка «Сокольники»! Казалось, что путешествие до выхода на посадку займёт ещё денёк-другой!
Но не заняло. Уже совсем скоро очарованный пассажир ступил на борт самолёта с характерным триколором на киле.
Очарованный пассажир догадывался, что за штурвалом должен был быть тот же капитан, что и в первом рейсе…и всё же сомнения терзали его душу, тем более что остальной экипаж сменился.
– Джентили пасседжери!8
Да! Тот самый волшебный голос на грани тенора и баритона! Тот самый капитан!
Самые последние, самые мелкие и противные сомнения отступили, когда за итальянским последовал ломаный английский с сильным акцентом. На душе очарованного пассажира стало светло и спокойно. Его даже не смутила получасовая задержка вылета. Где-то половину этого времени заняло выруливание к нужной взлётной полосе вслед за ещё тремя самолётами.
Шестнадцать квадратных километров, помните?
– Команданте, а может, не полетим, прямо так поедем? – всунулся в кабину пилотов весёлый смугловатый стюард-южанин. – Все только рады будут, особенно те, кто летать боится!
– А чего уж тогда топливо тратить? Соберёмся все и пешком до Москвы пойдём, – отшутился капитан Бруно.
– С удовольствием бы прогулялся, – поддержал второй пилот. – Сколько там километров? Две с половиной тысячи? Пошли!
– Шутки шутками, но знаете, друзья…может, я неисправимый романтик, но меня всегда сердце в небо зовёт. Уж казалось бы, сколько лет работаю, сколько летаю, каждый раз одно и то же, как это всё могло осточертеть…но нет, как в кабину сажусь – всё, подавай мне высоту и облака!
– Будет вам и высота, будут вам и облака, – встрял диспетчер. – У нас тут сейчас два садятся, три взлетают, ждите своей очереди.
Капитан Бруно мягко, интеллигентно, тихо-тихо – неслышно даже для второго пилота – выразил досаду.
Непосвящённый решил бы, что этот неисправимый романтик сделал кому-то комплимент:
– Маннаджа! Ке борделло!9
Наконец, взлёт состоялся. Даже если бы очарованному пассажиру не удалось услышать чарующий голос капитана Бруно, по манере вести самолёт он сразу бы признал мягкую руку настоящего итальянца.