«Я, Камило Камачо» даже не хочет, чтобы сын снял шмякнувшийся о стену гроб с его распростертого тела. Знаешь, как обидеть собственного сына, да, каудильо Камачо?.. Но Нестор не находит слов, чтобы высказать это или что-то еще.
– Что случилось? Что случилось?
Это мать бежит из спальни.
– Боже мой, Качи! Что случилось? Качи!
Это у нее нежное прозвище для Хозяина.
– Ты цел? Что за грохот? Что упало?
Она валится на колени рядом с Камило. Тот смотрит на нее пустым взглядом, затем, оттопырив щеку языком, бросает ядовитый и – с языком за щекой – обвиняющий взгляд на Нестора. Будто режет лазером… и мать, видя это, оборачивается к Нестору… глаза расширены… недоумение… испуг… она боится худшего… и спрашивает:
– Это ты отца уронил?
– Пап, скажи ей! Скажи мами, что случилось!
«Я, Камило Камачо» безмолвствует. Только продолжает сверлить Нестора мрачным взглядом.
Нестор поворачивается к матери.
– Папа хотел в одиночку унести каха-чину, на плече! Не удержал равновесия, вот ящик и грохнулся о стену!
Нестор не может совладать с дыханием… Не может взять себя в руки, а от этого его словам меньше веры.
– Скажи ей почему, – говорит Владыка этого Царства каким-то новым, низким и мягким загадочным голосом… давая понять, что многое недосказано.
Мами смотрит на Нестора.
– Что случилось?
Потом снова на мужа.
– Качи, ты должен мне сказать! Ты не ушибся?
На октаву выше обычного, на зыбкую октаву, Нестор взмаливается:
– Клянусь тебе! Папа взялся тащить эту штуку в одиночку! Смотри, какая она здоровая! Он ее не удержал и, когда я хотел помочь, отпрыгнул, ну, хотел отпрыгнуть – и не удержал равновесия, а каха-чина – об стену и сверху на него! Так, пап? Так же все и было, правильно?
Стоя на коленях, мами принимается причитать. Прижав ладони к щекам, она повторяет:
– Боже правый… Боже правый… Боже правый… Боже правый!..
«Я, Камило Камачо» не отрываясь смотрит на сына и так свирепо оттопыривает щеку языком, что губы с одной стороны расходятся, обнажая зубы.
– Папа, ты должен ей сказать!
Голос Нестора срывается на визг.
– Папа, я знаю, что ты делаешь! Ты изображаешь улыбку статуи Терпения!
…Этому выражению Нестора обучила Магдалена. Она умела находить такие штуки.
«Смотри, На Что Ты Меня Вынуждаешь».
Все тем же низким мягким голосом:
– Ты со мной так не говори. Важный Коп – да только все знают, кто ты есть.
Мами принимается рыдать, давясь всхлипами.
Тут и у Нестора на глаза набегают слезы.
– Это нечестно, папа!
А губы дрожат, не совладать.
– Я помогу тебе встать! Я вынесу ящик во двор! Но так нечестно, не надо! Это несправедливо! Ты притворяешься! В статую Терпения играешь!
Нестор поднимается с корточек… Все, он уходит! Сдерживая слезы, выбирается в узкий коридорчик, ведущий в передние комнаты. Позади открывается дверь… свет… Он сразу понимает… Йея и Йейо – вот уж кого он сейчас меньше всего хотел бы видеть посреди этой катавасии.
Бабка, шагая позади, говорит по-испански:
– Что за тарарам? Нас с кровати чуть не выбросило! Что стряслось?
Думать придется быстро… Нестор останавливается, оборачивается и выжимает из себя самую широкую и радостную улыбку, какую только может. Ну и крестьяне же эта парочка, что стоит перед ним! Не пустить их к сыну, «Я, Камило Камачо», – это сейчас главное… Йея низкорослая и коренастая, ее объемистые формы обтягивает какой-то цветастый балахон. Но главное – волосы. Голубой шар, Хайалийский Голубой Шар для сеньор определенного возраста. В Хайалии пожилые леди не красят седые волосы, по крайней мере, не красят в привычном смысле… Сорок восемь часов назад, готовясь отмечать день рождения, Йея отправилась к парикмахеру. Он постриг ее, как положено в ее возрасте, коротко, подкрасил немного – по-английски это будет «синькой», чтобы придать седине голубой отлив, высушил феном, уложил волосы назад и растрепал, чтобы прическа превратилась в голубой шарик одуванчика, «хайалийскую каску», как это здесь прозывается. У Йеи прическа немного помялась с того боку, которым лежала на подушке, но распушить и взбить хайалийскую каску, пока она еще цела, видимо, не проблема. Прямо над бровями в волосы Йеи вкручена пара бигудюшек. Рядом с ней Йейо, высокий старик. Когда-то он был крупным, плотным и сильным мужиком. И по-прежнему плечист и росл, хотя немного ссутулился. Но сейчас он похож скорее на широкую, но угловатую вешалку для антикварных пижамы и халата, в которые облачен. И явно выглядит как человек, против воли вырванный из сладких объятий Морфея. У Йейо восхитительно густая седая грива. Не иначе Господь накрепко прибил каждый волос на его голове. Когда-то он был по-настоящему красивым мужчиной, щедро наделенным уверенностью в себе и силой, не говоря уже о властном характере… Но сейчас волосы Йейо торчат во все стороны, как изломанная метла, – все это Нестор замечает в один миг… и их лица. Сейчас это не любимые абуэло и абуэла. Совсем нет. Если он правильно читает по глазам, эти люди негодуют, что он дышит с ними одним воздухом…