Увидев Нестора, все разом замолкают. Смотрят на него настороженно, будто на бродячего пса… а он смотрит на них, и внезапно его настроение меняется на противоположное. Вид двух стариков, принарядившихся на праздник… один выглядит как парус, который занесло в Хайалию ветром из бухты… другая в низкосидящих белых джинсах в облипку – как девчушка-подросток, в один момент состаренная на пятьдесят-шестьдесят лет – вжик!.. это было так грустно, так жалко, один их вид растрогал Нестора. Вот они… два старика, которым прежде всего совсем не хочется сейчас быть здесь… в этой стране… в этом городе… сидеть на иждивении сына и его жены… в ограде чужого языка и дурацких чужих обычаев… Когда-то и они были молодыми – хотя Нестор не мог бы себе этого представить, – и уж наверное, пока взрослели, им и в кошмарном сне не приснилось бы, что жизнь окончится вот так… Как мог он ненавидеть их, а ведь ненавидел еще утром – или, если разобраться, еще полминуты назад? Теперь ему стыдно… Сердце затапливает жалость… Он молод и справится с любыми невзгодами… даже с избиением, что претерпел сегодня… ведь у него жизнь только начинается… и Магдалена приедет.
Нестор улыбается старикам.
– Знаешь что, Йея? Шикарно выглядишь! Серьезно говорю: шикарно!
Йея смотрит на него злобно.
– А ты куда пропал нынче утром?
Она опять хочет войны, вон как… Нажав на «ты», а не на «пропал», она показала, что на самом деле это не вопрос… а только еще одна черная отметка напротив его имени.
Нестор говорит:
– И мне нравится твоя гуаябера, Йейо. Сразу видать, молодец мужик.
– Зато ты не молодец…
Нестор обрывает его, хотя и невольно. Вина и жалость подгоняют его язык.
– Знаешь что? Вы с Йеей отличная пара!
Йейо склоняет голову набок и, в свою очередь, вперивает в Нестора злобный взгляд. Ему тоже дико хочется продолжить перебранку, а внук окатывает его льстивыми речами.
Но Нестор и думать не думал подлизываться. Его переполняют жалость… и дружелюбие. Магдалена едет.
Гости начинают собираться в начале третьего… Неудивительно, что мами заказала сорокакилограммовую свинью… Боже ты мой! Стекаются отряды… армии… орды… целые родовые древа. Йея стоит рядом с мами в маленькой гостиной. Именно туда ведет входная дверь каситы. Нестор держится в глубине комнаты… футах в двенадцати или четырнадцати от дверей. Особой радости от гостей он не ждет… родичи бурлят и клокочут, теребя смачную сплетню… в нашей семье!.. Не могу поверить: это сотворил сын отцовского кузена Камило, Нестор!.. и так даже и тому подобное… снова и снова…
Первым явился дядя Педрито, старший брат мами, с семьей. Семьей? Он притащил с собой целое племя!.. Дядю Пепе с женой Марией-Луизой, родителей мами Кармиту и Орландо Посада, которые с ними живут, трех взрослых сыновей Пепе и Марии: Роберто, Эухенио и Эмилио – и дочь Анхелину со вторым мужем Пако Пиментелем и пятью детьми, что у них набирается на двоих, да жен и детей Эухенио, Роберто и Эмилио, и еще, и еще…
Взрослые обнимают и целуют Йею и всячески лебезят вокруг нее… Дети мямлят и терпят мокрые поцелуи алых, как рана, Йеиных губ… и фыркают про себя: «Кххрр! Ни за что не стану такой слюнявой старой кулемой, как эта»… но главное – они чуют запах жарящейся свиньи и знают, что он им сулит!.. и едва высвободившись из бабулиных объятий, мчатся сквозь дом на задний двор, где «Я, Камило», уж не сомневайся, скажет:
– Пустите детей и не препятствуйте им приходить! – и увидят, как настоящий мужик… жарит свинью.
Один из детишек, кто-то не то из внуков тети Марии Луизы, не то из детей Пако, бог весть, мальчуган семи-восьми лет, мчится вприпрыжку в толпе ребятни и внезапно замирает как вкопанный перед Нестором и ждет с открытым ртом, уставившись на него.
– Привет! – говорит Нестор, особым голосом, которым говорят с детьми. – Знаешь, что там во дворе?
И улыбнулся, как улыбаются детям.
– Целая свинья зажарена! ВОТ ТАКАЯ здоровая!
Он разводит руки, будто крылья, показывая огромность свиньи.
– Больше тебя, а ты рослый парень!
В лице мальчишки ничего не меняется. Он стоит и пялится на Нестора, отвесив челюсть. И вдруг говорит: