Выбрать главу

А еще было семеро раненых.

Всю ночь Тане некогда было даже присесть. Она бегала по коридору из конца в конец с тампонами, простынями, кислородными подушками и шприцами, стараясь не опоздать со своей помощью умирающим людям.

А как болело ее сердце от безысходности происходящего?! Ведь тогда она впервые увидела так близко, глаза в глаза, настоящую человеческую смерть! И не одну, а целых четыре!!!

Это была страшная ночь! И вдруг оказалось, что в ней не нашлось ни времени, ни места на внутренние ощущения брезгливости к виду крови, или вывороченного мяса, или торчащей их плоти кости. Была только работа и желание помочь этим несчастным людям, каталки с которыми заполнили весь коридор в отделении.

Именно в ту ночь она сама для себя и решила окончательно, что будет настоящим врачом с большой буквы и от этого желания, твердо созревшего вдруг в груди, была тогда очень горда!

Утром, уже сдавая смену, она от души пожелала Александру Ивановичу удачи, потому, что он мужественно остался на дополнительную смену, хотя выглядел очень уставшим и вымотанным до нельзя. Он не мог позволить себе оставить своих подопечных без внимания и заботы. Тане это очень понравилось, но она тут же наступила на свой мозоль и приказала не интересоваться им, как простым, обыкновенным, молодым человеком. Никогда!

«Хватит нам одного «романа» – подумала она. – Обжегся на молоке, нечего дуть водку, как пошутила бы ба Тоня».

Следующая их встреча состоялась только через месяц и опять на ночном дежурстве. Но на этот раз ночь выдалась очень спокойной. Татьяна раздала лекарства, и сделала все внутримышечные и даже внутривенные уколы. На самом деле Таня боялась этих уколов до дрожи в коленках, опыта было мало, но мужественно стискивала зубы и шла заменять дежурную старшую сестру, с удовольствием отправлявшуюся отдыхать.

Потом, чтобы не уснуть «на тумбочке», Таня читала медицинскую литературу. Готовилась к занятиям. Медицинские трактаты, битком набитые терминами, которые запомнить мог только извращенный медициной мозг, Таню убивали. Страх всех студентов – анатомия… Особенно мышцы… Подвздошная, косая внутренняя, литеральная, медиальная, гребенчатая, пирамидальная…, и так далее, да еще и на латыни.

Александр Иванович проходил по коридору мимо, потом остановился и стал внимательно за ней наблюдать. А она в это время, закрыв глаза, самозабвенно бубнила под нос про злосчастные мышцы. Может быть, со стороны это было и смешно, потому что он стоял с улыбкой на лице, и молча рассматривал ее. Таня, как почувствовала, открыла глаза. Она тут же покраснела, и замолчала. Ей стало вдруг неловко.

– Ничего, ничего! Продолжайте! Я тут на вас посмотрел и вспомнил свой второй курс. Точно так же заучивал, а точнее зазубривал термины наизусть. Ничего не поделаешь. Медицина того требует. Позвольте присесть?

– Конечно, конечно. Садитесь. Извините, что я на дежурстве… учу… – Таня указала на стул напротив, а сама подумала:

«И чего это он тут затормозил? Начнет сейчас «мозг полоскать». Вот что им от нас, молодых девушек, надо? У всех у них в голове только одно!»

– Ничего. Мы все этим на дежурстве занимаемся. Я тоже. – сказал он усаживаясь на стул и не подозревая о Таниных «нехороших» мыслях.

– Но вы же уже врач? Да? – схитрила Таня, которая давно знала кто он. – Вам зачем?

– Нет, что вы. Я еще не врач. Я прохожу доврачебную производственную практику. Это на последнем курсе обязательно. Минимум нужно около двухсот часов. В западных медицинских сериалах нас зовут интернами, а по-русски просто стажерами.

– Так вы разве не врач? Надо же! А вы в прошлую сумасшедшую ночь так профессионально оперировали, как заправский хирург! У меня времени совсем не было, но я даже залюбовалась вами….

– Спасибо. Неет! Я пока не волшебник. Я только учусь. Но отношусь к своей будущей профессии очень серьезно, так же, как и к клятве Гиппократа. А вообще для меня самое главное погрузиться в профессию, как можно глубже, поэтому мои часы здесь и не сосчитать. Зашкаливает. – говорил он очень серьезно.

– А вы будете хирургом? – спросила Таня, хотя тоже уже знала, чем он занимается конкретно. Опять схитрила…

– Как это ни странно, нет. Хотя, если честно, меня и заманивают в операционную и говорят, что я могу быть хирургом с большой буквы. Но я выбрал несколько иную стезю. Да! Я влюблен в медицину, но особенно в кровь человеческую. Да, да! Представьте себе! Это так интересно! Вы даже и не представляете! Все что когда-то писалось о крови, все что публиковалось, есть у меня в моих «закромах». Особенно много написано было во времена послереволюционные. Так называемый Лысенковский период.