Можно было и не смотреть. Лея и так отлично представляла себе, что там написано, как представляла и тонкие глянцевые штрихи, которые добавят в свои заявления сенаторы-центристы.
— На этом сегодняшние дела исчерпаны, принцесса Лея, — продолжала Грир. — У вас есть еще час до обеда у сенатора Вицли. Что будете делать теперь?
Лея поняла, что собирается ответить, лишь за миг до того, как слова сорвались с ее губ:
— Надоело. Я ухожу.
Корри опять недоуменно нахмурилась. Грир помолчала, потом спросила:
— Что вы имеете в виду, мэм? Вы хотите отменить встречу или…
— Я хочу покинуть сенат. Вообще уйти из политики. — Незнакомое, будоражащее чувство разгоралось в душе Леи. Возможно, это было чувство свободы. — Я ухожу.
Глава вторая
Хан сказал:
— Ну, это я уже слышал.
Связь между Хосниан-Прайм и Тероном тем вечером была на редкость хорошей — ни помех, ни задержек. Лея четко видела мужа и широкое окно его временного жилья на Тероне на заднем плане. На стуле рядом валялась серая куртка, в тонкостенном стакане на столе поблескивал золотистого цвета напиток — вероятнее всего, кореллианский бренди. В окне за спиной Хана мелькали огни — гонщики на карах готовились к соревнованиям, отрабатывая маневры среди закрученных спиралью пиков, которыми славился Терон.
Но все это было совершенно не важно, для Леи значение имела только улыбка Хана. Несмотря на недоверие в голосе, глаза у него загорелись, когда он услышал новость.
— Сенат превратился в политическое болото. — Она устроилась на диване, поджав ноги, и стала расплетать косу. Это было долгое и кропотливое занятие, но оно помогало ей успокоиться. — Мы сами виноваты. Со времен Палпатина никто не хочет, чтобы все полномочия были сосредоточены в руках кого-то одного, поэтому у нас нет исполнительной власти, только канцлер, фигура большей частью декоративная. Мон Мотма умела вершить дела благодаря своей выдающейся харизме, но все, кто занимал пост канцлера после нее, оказывались…
— Совершенно никчемными, — подсказал Хан.
— В целом, да.
В свое время Лея радовалась тому, как Мон Мотме удавалось вести за собой Новую Республику, но теперь пришло понимание: уникальные способности бывшего лидера Альянса не позволяли увидеть глубинные проблемы политической системы. Возможно, если бы Мон Мотма ушла с поста раньше, они сумели бы вовремя осознать свои ошибки? Кто знает? Теперь уже слишком поздно, чтобы судить об этом.
— Противоречия между партиями обостряются день ото дня. Большинство центристов и популистов пока еще вежливы с оппонентами, но лишь на грани приличия. Дебаты в сенате всякий раз вырождаются в бесконечные споры о том, верный ли был выбран тон, подобающая ли форма. А о деле никто уже не вспоминает…
Хан кивал в нужных местах, но взгляд его постепенно становился отсутствующим. Они были женаты так долго, что Лея могла с точностью до наносекунды предсказать, сколько времени он еще вытерпит разговоры о политике.
А теперь и ее саму уже тошнило от всего этого не меньше, чем его.
— Так зачем мне оставаться в сенате? — Лея окончательно распустила волосы, и они упали тяжелой волной ей до талии. — Ничто не мешает мне подать в отставку, не дожидаясь окончания срока, на который меня избрали. Я могу объявить о своем уходе и успеть закончить все начатое до того, как будут назначены промежуточные выборы. Грир уже согласилась набросать черновик публичного заявления об уходе. Правда, она упорно говорит «о предположительном уходе» — не верит, что я намерена пойти до конца.
— Я тоже не верю, — отозвался Хан, но в его голосе притаились теплые нотки. — Послушай, Лея, лично я никогда не понимал, зачем тебе приспичило заниматься политикой, но, видно, тебе оно зачем-то надо, раз уж ты занимаешься ей всю жизнь.
— С четырнадцати лет…
Тогда она так гордилась тем, что представляла Алдераан в сенате. Ей не терпелось совершить что-нибудь важное, значительное. Что ей стоило отложить это хоть ненадолго и еще немного побыть ребенком? Даже в жизни принцессы есть свои маленькие радости — мать иногда пыталась донести до нее эту мысль, но Лея не прислушивалась к ее словам…
Хан заговорил снова:
— Я уже слышал, что ты сыта сенатом по горло. Ты тысячу раз говорила мне о фракциях и тупике. Но не опускала руки.
— А я и не опускаю руки. Я просто… смотрю правде в лицо. — Лея вздохнула и взялась за расческу. В волосах уже появились седые пряди. — Я не могу заниматься политикой вечно, Хан. Рано или поздно мне придется оставить сенат. Так почему бы не теперь?