— Ты не мне поможешь — своим друзьям.
— Но у меня условие, — сказал Решетов, не обратив на реплику Скокова абсолютно никакого внимания.
— Выкладывай.
— Я назову вам фамилию человека, который довольно часто играл с Быком и прекрасно знает круг его знакомых, если вы дадите мне слово…
— Даю, — прервал его Скоков, мгновенно сообразивший, чего желает Решетов. — Я тебя не видел и ничего не слышал.
— Я верю вам, — сказал Решетов и, помолчав, коротко выбросил: — Илья Григорьевич Блонский.
— Это… отец Гриши?!
— Да.
— Ну и семейка! — Скоков достал сигарету и долго мял ее, не скрывая, что услышанное явилось для него полной неожиданностью — выстрелом над ухом, который моментально вызвал массу вопросов, требующих незамедлительных ответов.
Решетов угадал его состояние и, явно любуясь произведенным эффектом, спросил:
— Удивлены?
— Есть немного. — Скоков выбросил измочаленную сигарету, достал новую и, прикурив, сказал: — Вадим, одну карту я уже знаю — тройка, но, чтобы выиграть — помочь твоим друзьям, я должен знать и остальные…
Решетов расхохотался:
— Семерка, туз… Об этом еще Александр Сергеевич на весь мир растрезвонил!
— Германн схватил даму и проиграл. Я проиграть не имею права. Не имею! — повторил Скоков. — В моей игре ставка — жизнь!
— Вас интересует старик Блонский?
— Да.
— История эта длинная, так что пройдемте в дом. — Решетов поднялся на крыльцо и распахнул дверь. — Прошу!
Скоков двинулся было вслед за хозяином, но вдруг, словно что-то вспомнив, на полдвижении остановился и задумчиво посмотрел в сторону баньки, контуры которой едва просматривались сквозь зелень листвы.
— Ты его предупредил о моем приезде?
— Конечно.
— И несмотря на это, он продолжает пить… Почему?
— Час назад этот же вопрос задал ему я…
— И что он тебе ответил?
— При общении с ментами надо быть естественным, как животное, иначе они тебя заподозрят в том, чего ты и сроду не вытворял.
«Фраза, — подумал Скоков. — Красивая фраза. А что за ней? Наверное, этот сукин сын сотворил такое, что ему и трезветь не хочется».
Журналисты частенько пишут: потомственный сталевар, потомственный рыбак, хирург… отдавая таким образом дань уважения человеку, который, с детства впитав и постигнув все премудрости отцовской науки, достойно и профессионально занимается своим делом, но они сразу же начинают чесать в затылке, когда речь заходит о сыне… допустим, артиста. Здесь им на ум приходит только одно: по блату устроили. Ну, а уж если услышат: потомственный игрок… В этом случае они издают звук, похожий на мычание, или вообще немеют, не зная, каким образом прокомментировать данное словосочетание.
Гриша Блонский был потомственный игрок — шесть поколений играли до деда, играл дед, отец. Играли азартно, презрев царские запретные указы, невзирая на чины и занимаемые должности. По воспоминаниям деда, Илья Григорьевич Блонский помог Коле Некрасову (да-да, уважаемый читатель, тому самому, который писал: «Вчерашний день, часу в шестом, зашел я на Сенную, там били женщину кнутом, крестьянку молодую…») проиграть в карты «Современник», и последний пустился в бега — смотался за границу, долго бедствовал (на стихи и поэмы не проживешь), но к сорока годам отыгрался и стал одним из богатейших людей России — купил имение с померанцевыми рощами, выписывал из Англии собак и ружья, увел чужую красавицу жену, посадил «на вексель» самого министра финансов господина Абаза.
Григорий Ильич Блонский проиграл родовое поместье в Саратовской области и конюшню с дюжиной знаменитых орловских рысаков.
Дед Григория, полковник Добровольческой армии Деникина, при бегстве из Новороссийска проиграл свое место на покидающем порт пароходе и остался в России, о чем впоследствии, правда, никогда не жалел.
Отец — кандидат наук, доцент Московского автомеханического института — дружил с Игорем Кио, Александровым, Ворониным, Николаем Гутаровым по кличке Бабай, Мариком Рабиновичем и другими известными российскими каталами. По вечерам после трудов праведных они собирались у кого-нибудь на квартире и предавались любимому занятию — играли. До рассвета. По-крупному. Однажды Воронин раздел Кио, а потом прошел слух, что сам просадил миллион (зарплата в те времена колебалась от ста двадцати до ста восьмидесяти рублей в месяц) Александрову. Через неделю Блонский по кличке Горе (проигрывая, он всегда причитал: «О горе мне!») обул Александрова и попал под Марика Рабиновича. Последний взял солидный куш, купил машину и поехал кутить в Сочи. По дороге разбился. Поговаривали, будто его догнал кто-то из проигравших…