Гриша скептически хмыкнул и уставился в пол.
— Слепнев — профессиональный катала. Появился он на горизонте около года назад и начал стабильно и планомерно обувать всех подряд — кто под руку попадется. Дошла очередь и до меня. Мы столкнулись с ним в одном грязном катране, куда авторитеты обычно не заглядывают. Меня это насторожило. Впрочем, не только меня — многих, ведь у нас как: авторитеты катают с авторитетами, гусары — гонщики, майданщики — работают в ресторанах, поездах дальнего следования, на вокзалах, скверах… А этот — с кем попало и где попало.
Ну ладно, сели мы с ним за стол. Сперва тянули поровну, но потом он стал постепенно перетягивать. В чем дело, думаю, ведь играем-то честно…
— Извини, — перебил Скоков. — Честно… Это как?
Гриша взял колоду, перетасовал, сделал трещотку.
— В очко играете?
— Умею.
Скоков набрал двадцать и остановился. Сказал:
— Хватит.
Гриша добрал две карты, вскрыл их, и Скоков увидел то, что и ожидал увидеть, — дама, семерка, туз.
— Очко, — сказал Гриша. — И так будет всегда, если я играю с дилетантом.
— То есть со мной, — озадаченно проговорил Скоков.
Гриша кивнул и вытащил из ящика, стоявшего под лавкой, бутылку коньяка.
— Если я играю с дилетантом, то да, я — мошенник. Это даже не игра — честный отъем денег у населения, как говорил небезызвестный вам Остап Бендер. А вот когда за стол садятся два профессионала… Здесь уже ловкость рук и всякие там примочки не помогут. В ход идут другие козыри — умная голова, память, выдержка. — Гриша разлил по стаканам коньяк и задумчиво произнес: — Вот этой самой выдержки мне иногда очень и очень не хватает. — Он сделал глоток, закурил и продолжал: — Так вот, я решил Слепня проверить… Взрезал новую колоду и уже на второй сдаче сделал заклад — положил ему в прикуп семерку и туза. С этими картами он выигрывал, с любыми другими — летел. Он взял прикуп, и я понял, что у него феноменальная память: все пятьдесят четыре рубашки он запоминал с первой раздачи.
Здесь бы мне, дураку, и остановиться, сказать: «Стоп, Гриша, приехали», но я уже завелся, и он обобрал меня до нитки… Тошно, конечно, но что поделаешь, такова спортивная жизнь: сегодня — пусто, завтра — густо. Собрался я было домой, но… «на ту беду лиса близехонько бежала…» — Гриша прошел к холодильнику и достал кусок любительской колбасы. — Извините, больше ничего нет: девки все сожрали.
— Бог с ними, — сказал Скоков. — Лиса… Это кто?
— Машка. Она частенько со мной по злачным местам ездила — себя показать, людей посмотреть. Ей до сих пор интересно, как это за одну ночь можно проиграть или выиграть столько, сколько другой за всю жизнь не зарабатывает. Так вот, Машка подкатывает ко мне и спрашивает: «Отыграться хочешь?» — «Естественно». — «Тогда на меня поставь». Можете такое представить?
— Нет.
— И я не смог. Что к чему я сообразил ровно через неделю, когда она домой притопала… Оказывается, ей этот фраер очень понравился!
Гриша выпил, закусил колбасой, и Скоков поразился произошедшей в нем перемене: только что еле на ногах держался и вдруг — трезв как стеклышко. Лишь наркотически блестят глаза да мелко подрагивают кончики длинных, музыкальных пальцев.
«Переживает», — подумал Скоков и, желая вернуть разговор в прежнее русло, спросил:
— Она поняла, что ты ее раскусил?
— Не знаю. Скорее всего нет — я дураком притворился.
— Ты ее любишь?
— Она меня устраивает. И я ее. — Гриша махнул рукой. — В общем, с тех пор мы стали друзьями, решив, что глупо разбегаться, когда вопрос стоит о выживании. Вдвоем выжить легче.
— Это верно, — вздохнул Скоков и подумал, что разобраться в чужих семейных отношениях гораздо труднее, чем переплыть в половодье речку — захлебнешься. — В этот раз ситуация повторилась?
— Да. С той лишь разницей, что мы играли у меня дома.
— А где ты его встретил?
— В казино «Максим». Встретил и пригласил домой, надеясь отыграться.
— На что ты рассчитывал? На фарт?
— Фарт — это для идиотов. Просто желание вспыхнуло, азарт захлестнул. — Гриша задумался. — Я недавно перечитывал письма Достоевского, в одном из них автор «Игрока» признался, что он, спустив все до копейки, «буквально испытывал острое чувство оргазма». Наверное, и я был близок к этому…
— Проиграв, ты уехал на дачу к Решетову?
— Да.
— Что дальше?
— Вечером следующего дня меня разыскал Спицын и сообщил о происшествии у меня дома…
Гриша подошел к двери парной, за которой визжали девушки по вызову, резко толкнул ее. Визг как обрезало, и Скоков услышал бархатный голосок Екатерины Матвеевны: