— Сказал, что он твой должник, сказал, что Можейко насолил тебе выше крыши, поэтому мы должны, нет, просто обязаны упрятать эту сволочь за решетку. — Татьяна положила на стол руки и, наверное, с минуту рассматривала тонкое золотое колечко с бирюзой, украшавшее ее безымянный палец. Затем подняла глаза и дерзко, с вызовом усмехнулась. — Яша сказал: «Старуха, я не посылаю тебя на костер во имя государства Российского, но от тебя не убудет, если ты с этой тварью переспишь и войдешь к нему в доверие… Тогда мы с ним разделаемся. Мы заставим его умирать долго и мучительно!»
— Сволочь! — На сей раз Климов не выдержал и грохнул-таки кулаком по столу. — Сам бы ему свое очко подставил!
— Если бы Можейко был «голубой», он бы подставил, — тихо произнесла Татьяна. — Яша ради возмездия на все готов.
— Вы — два сапога! Замечательная пара! — скрипнул зубами Климов. — Ну, его я еще могу понять, он — «афганец», он кровь видел, у него жену взорвали, а ты… Как ты могла? Ведь говорила — любишь!
— Климов, мое отношение к тебе зависит от твоего отношения ко мне. А ты обходился со мной довольно скверно. А может, вообще не замечал.
— А теперь заметил?
— Заметил — сидим, разговариваем.
— Ты этого добивалась?
— Этого.
— Счастлива?
— Очень.
Климов снова потянулся за бутылкой, но Татьяна жестом остановила его.
— Хватит! Уже два, а тебе в семь на работу.
— А закурить можно?
— Кури. — Татьяна чиркнула зажигалкой и, глядя на подрагивающий огонек, спросила: — Зачем Можейко потребовался твой адрес? Отвечай! Это вопрос следователя.
— Хороший вопрос. — Климов заварил чай с мятой и принялся рассказывать. С подробностями, подчеркивая те детали, которые обычно интересовали Скокова.
Глава III
Климов сдержал слово. На следующее утро в распоряжение Скокова прибыли шесть молодых крепких парней в защитной армейской форме. Он бегло познакомился с ними, провел во внутренний дворик и представил Волынскому. Сказал:
— Надеюсь, вы сработаетесь. Он… — короткий кивок головы в сторону Волынского, — майор бывшего отдельного учебного центра КГБ, вы, по-моему, тоже из того же гнезда выпали… Успеха вам!
Волынский пристроил ребят в беседке, угостил чайком и, узнав, как кого зовут, провел короткую разведку словом.
— Коля, — спросил он рыжего парня с задумчивыми васильковыми глазами, — ты за что медаль получил?
— Так на ней же написано… За мужество и отвагу.
— А конкретно?
— А конкретно — за пакость. Мы с Володькой, — он толкнул в бок соседа, спокойного, неторопливого в движениях и, очевидно, скупого на слова товарища, — обстреляли колонну наших бронетранспортеров, но дело обставили так — естественно, по приказу начальства, — чтобы даже дураку стало ясно: палили чеченцы.
«Он меня проверяет, — решил Волынский? — как прореагирую. А как мне реагировать?»
— Каким видом оружия владеете? — Он перевел взгляд на третьего парня, деревенского увальня по фамилии Осинец.
— Пистолеты всех систем, автомат, снайперская винтовка.
Волынский вытащил десантный нож, вручил его четвертому парню, Валерию Деревянко, и указал на щит, расположенный метрах в десяти от беседки. Валера встал и неожиданно сильно и без замаха бросил. Нож угодил точно в середину щита. Волынский удовлетворенно кивнул и обратился к двум крайним — Павлу Сорокину и Коле Кузьмину.
— Из «Макарова» с глушителем по движущейся цели стрелять приходилось?
— Из «Макарова» приходилось, — сказал Сорокин. — А вот с глушителем только в тире палил.
— С десяти метров в коленную чашечку попадешь?
— Слону — обязательно! — ответил за Сорокина Коля Кузьмин, стеснительно улыбнулся и добавил: — Мы давно не тренировались, товарищ майор.
— Борис Николаевич, — поправил Волынский. — А чем вы сейчас занимаетесь?
— Откомандированы в распоряжение МВД, вроде бы бандитов ловим…
— А на самом деле?
— А на самом деле мы еще ни одного бандита живьем не видели, — признался Кузьмин. — Участвуем в каких-то непонятных облавах, квартиры проверяем, рынки прочесываем — будничная милицейская работа.
«История повторяется, — вздохнул Волынский. — Война закончилась — солдаты не нужны».
— Объясняю задачу… Нам необходимо взять киллера, опытного, хладнокровного, в общем, специалиста с хорошим послужным списком. — Он сел за стол, развернул лист бумаги, провел две прямые линии. — Вот улица Гагарина, вот дом восемь… В квартире двадцать один на втором этаже проживает некий гражданин Макашевич, лет ему достаточно, но бегает бодро…