— Неправда! — тихо и очень спокойно проговорил Скоков. — Игроки такого класса, как ваш муж и Володя Слепнев, верят друг другу на слово. Так что никто тебе не звонил и…
Ракитина вознесла руки к небу, хотела было перекреститься, но Скоков остановил ее:
— Бог грешников прощает, я — нет! — И он решительно встал.
Поднялась и Ракитина.
— Хорошо. Я скажу: он проиграл меня в карты.
— Вот это другой разговор… — Скоков медленно опустился в кресло. — Садись! И расскажи, как выпуталась из этой истории.
Ракитина неожиданно успокоилась, достала из сумочки пачку «Мальборо» и закурила.
— Когда он мне об этом сказал, я онемела, слова не могла вытолкнуть, как будто током ударило или молнией… Затем спросила: «Навсегда?» А он: «На неделю».
— А в этот раз?
— Тоже на неделю.
— Он действительно уехал в Петербург?
— А вот этого я и впрямь не знаю. Может, пьет где-нибудь, а может… играет.
— Где?
Вопрос прозвучал так грозно и резко, что Ракитина чуть не выронила сигарету.
— Скорее всего у Решетова.
— Это ваш исполнительный директор?
— Да.
— Они что, друзья?
— В школе вместе учились.
Скоков удовлетворенно кивнул, открыл дверку левой тумбочки своего шикарного — из красного дерева — стола, выдвинул верхний ящик, достал типовой договор и в графе «клиент обязан выплатить…» вывел цифру с семью нулями.
— Это наш гонорар. Устраивает? — Он протянул бумаги Ракитиной, но она даже не встала.
— Устраивает.
— Плюс текущие расходы.
— Согласна.
— Тогда распишитесь.
Ракитина подошла к столу, поставила подпись и ледяным голосом спросила:
— Все?
— Нет. — Скоков придвинул к ней телефон. — Позвоните мужу и скажите, что к нему подъедет ваш друг — побеседовать, задать несколько вопросов… Только спокойно, без взаимных оскорблений.
Ракитина кивнула и набрала номер.
— Дарья, ты?.. Здравствуй… Ладно, потом расскажешь… Гриша у вас?.. Спасибо. Я перезвоню чуть позже. — Она разъединилась и набрала следующий номер. — Вадим?.. Позови мне, пожалуйста, Гришу… Тогда передай, что к нему сейчас подъедет мой друг. Зовут его Семен Тимофеевич. Он желает с ним поговорить. Все понял?.. Будь здоров! — Ракитина бросила трубку и, глядя в пространство, проговорила: — Они на даче. Адрес: Пушкино, Оранжерейный проезд, дом одиннадцать.
— Кому принадлежит дача?
— Мужу. Вернее, его отцу — Илье Григорьевичу Блонскому.
— Дарья… Это кто?
— Жена Решетова.
Скоков вздохнул, покрутил головой, как будто слишком тугой воротничок рубашки невыносимо резал ему шею.
— Ваша концертная деятельность производит впечатление.
— Зрители не жалуются.
— Я их понимаю… Голос у тебя чудесный, я бы сказал: чарующий.
— У меня и все остальное в порядке.
Обменявшись комплиментами, они с открытой неприязнью посмотрели друг другу в глаза.
— Я могу быть свободна? — спросила Ракитина.
— Если потребуешься, где тебя искать?
— Дома, Семен Тимофеевич. Это по личным вопросам, в случае, так сказать, безысходной тоски, а по всем остальным… — Ракитина ткнула большим пальцем в сторону безмолвствующего, но с огромным любопытством наблюдающего за всем происходящим Спицына, — обращайтесь вот к этому господину: он обожает решать кроссворды! Всего доброго! — Она подхватила сумочку, стремительно развернулась и выскочила из кабинета.
— С такой энергией в камере сидеть довольно сложно. — Скоков усмехнулся и перевел взгляд на Спицына. — Она вас не очень-то жалует. Почему?
— Нам платят деньги за работу, — зло отчеканил Спицын. — У вас еще есть ко мне вопросы?
— Небольшая просьба… Если к вам на лихом коне подскачет какой-нибудь журналист с дюжиной вопросов, то отвечайте только то, что известно Климову, его сыскарям и следователю Благонравовой: да, имеет место убийство, а кто, что, зачем… В общем, сделайте вид, будто этот кроссворд вам не по зубам.
— Я понял вас: ни про мужа, ни про карты — ни слова. Так?
— Очень приятно иметь дело с умным человеком, — не без иронии произнес Скоков, но Спицын не заметил этого, а может, только сделал вид, что не заметил, склонил голову — комплимент принят — и сказал: