— Я его уже слышу. — Скалон принял из рук Яши пластмассовый стаканчик с шампанским, выпил и сжал пальцы в кулак — стаканчик превратился в бесформенную массу.
Для проникновения в банду Тойоты Перцов решил использовать картежного шулера Ефима Кирилловича Гурина по кличке Валет…
До революции игроки международного класса именовались «червонными валетами» и так же, как и международные карманные воры — марвихеры, были хорошо известны за рубежом. Молодое советское государство закрыло границу на замок, и карточный бизнес в России на долгие семьдесят лет заглох, увял, как цветок, оставшийся без ухода. Но после перестройки, когда подул свежий ветер, снова распустился и обрел международные связи.
Ефим Кириллович Гурин, как и многие другие гонщики экстра-класса, всячески укреплял эти связи, за что вскоре и заработал кличку Валет. Одевался он не броско, но со вкусом, соответственно своему положению — светло- или темно-серый (в зависимости от сезона) костюм, защитного цвета рубашка, дорогие запонки. В общем, если учесть вечно улыбчивое выражение его скульптурного лица, впечатление он производил самое что ни на есть благоприятное.
Выбор Перцова был далеко не случаен. Во-первых, Ефим Кириллович одно время работал вместе с его братом (в поездах дальнего следования гонщики, чтобы быстро и качественно обобрать клиента, объединяются, как правило, в бригады), они, правда, не поладили, но повод для знакомства — лучше не придумаешь, а во-вторых, Ефим Кириллович хорошо знал людей, работающих на Тойоту, что довольно существенно, если желаешь выйти на самого Тойоту.
Как и ожидал Перцов, Ефим Кириллович звонку не удивился, даже больше — обрадовался и, не откладывая дела в долгий ящик, предложил встретиться в ресторане «Семь сорок», где за ним на три года вперед был забронирован угловой столик, который он выиграл в карты у хозяина ресторана Михаила Викторовича Магнера, и где он всегда себя чувствовал свободно, раскованно и в полнейшей безопасности.
Ефим Кириллович занял свое обычное место, откуда хорошо просматривался весь зал, приветливо улыбнулся подошедшему официанту.
— Федор, у меня встреча, так что, если спросят, проводи к моему столику.
— Значит, накрывать на двоих?
— Да.
— Спиртное?
— Ты же знаешь — я не пью.
— А гость?
— Я и забыл… Водки. Только…
— Я понял. Из личных запасов. — Щедрость и услужливость Федора объяснялись просто: Ефим Кириллович хоть и не платил за столик, но чаевые кидал щедрые — иногда превышающие заказ.
Перцов, рослый, крепкого телосложения мужчина лет тридцати пяти, появился минут через десять. Белоснежный китель офицера торгового флота эффектно подчеркивал загар на его крупном мясистом лице, оказавшемся точной копией физиономии Слепнева.
— Теперь я не сомневаюсь, что вы братья, — сказал Ефим Кириллович, пожимая Перцову руку. — Водочки выпьете?
— Если играть не будем, выпью.
Ефим Кириллович озадачился: не хотелось признаваться, что исключительно ради игры он и согласился на встречу.
— А у вас есть желание?
— Выпить?
— Сыграть.
— Возникло, — сказал Перцов и с разрешения хозяина принялся уничтожать закуски — огурчики, помидорчики, осетрину холодного копчения.
— По телефону вы мне сообщили, что имеете пару вопросов, — проговорил Ефим Кириллович. — Но прежде чем вы их зададите, я хотел бы сам спросить…
— Я понял вас, — сказал Перцов. — Володя влез в карты под чужой фамилией…
— Чтобы свою не позорить?
— Именно.
Ефим Кириллович выпил стакан боржоми.
— Можешь задавать свои вопросы, — сказал он, переходя на «ты».
Перцов отложил в сторону вилку.
— Вам известно, кто убил моего брата?
— Хочешь отомстить?
— Второй вопрос: за что?
Ефим Кириллович сделал паузу, во время которой тщательно изучал татуировку на тыльной стороне ладони Перцова.
— В лагере кололся?
— На Петровке.
— Статья?
— Непреднамеренное убийство, — усмехнулся Перцов. — У меня автомат случайно выстрелил.
— Тогда поймешь… Его на сходняке приговорили.
— За что? Он же с вами работал.
— А в перерывах своих трахал! У него крыша от жадности поехала, — зло проговорил Ефим Кириллович. — Вы что, в детстве плохо жили?
— Какое это имеет значение? — удивился Перцов.
— Прямое. Иногда у ребят из бедных семей вырабатывается на этой почве комплекс, и они, достигнув зрелого возраста, начинают заглатывать все, чего им не хватало в детстве. Для них деньги — все! Мать родную продадут!