— Лады.
— Тогда будь здоров! Я поехал.
— Может, пообедаешь?
— Некогда, Миша. Завтра пообедаем, а заодно и поужинаем — выпьем по соточке под заливную рыбку.
«Пороки — неотъемлемая часть добродетелей, как присутствие яда в целебных травах». Вспомнив это философское изречение, Скоков подумал, что оно как нельзя лучше определяет характер Климова, усмехнулся и спросил, ни взглядом, ни голосом не выдав своего недовольства по поводу самодеятельности Климова при задержании Можейко:
— И как развивались события дальше?
— Как по маслу. — По лицу Климова расползлась самодовольная улыбочка. Два года он охотился за Можейко, два года, забыв про сон и отдых, собирал по крохам улики и факты, изобличающие иуду, и теперь, когда капкан захлопнулся, не мог скрыть охватившей его радости. — Я предложил ему два варианта… Первый — свобода, на которой ему и дня не прожить — Тойота прикончит, второй — Лефортово. Он выбрал Лефортово. Так что Тойоте крышка!
— Когда думаешь его брать?
— Завтра. А может, послезавтра — мне интересно, что предпримет Тойота, узнав об исчезновении Можейко.
— Могу подсказать.
— Буду очень признателен, — иронично произнес Климов.
Скоков достал из сейфа пленку, на которой Перцов записал конец беседы Тойоты со Спрутом, вставил в магнитофон и нажал кнопку воспроизведения.
— Сходняк, значит… — озадачился Климов. — Это интересно… А кто разговорчик зафиксировал?
— Мой секретный агент, — сказал Скоков. — И он получил «заказ» на Можейко.
— Что-то новенькое. — Климов встал и задумчиво прошелся по кабинету. — Раньше вы рассуждали так: «Мы не банда, мы не имеем права пользоваться методами средневековья…» А теперь вон как заговорили! Что изменилось?
— Ничего. В моем возрасте убеждений не меняют.
Климов, соглашаясь, кивнул, но взгляд его темно-карих глаз по-прежнему выражал озабоченность и недоумение.
— Вы что-то недоговариваете, Семен Тимофеевич. Что?
Скоков тяжко вздохнул и, взяв слово с ученика хранить сказанное им в тайне, поведал о судьбе Перцова. В заключение сказал:
— Мне этот груз тащить тяжело, ты помоложе — выдержишь! Выдержишь?
— Постараюсь. Какие будут указания?
— Не беги быстрей, чем думает голова, — улыбнулся Скоков. — С Можейко ты поторопился…
— Но я же не знал…
— Понимаю. Давай кумекать, как помочь Перцову. Он только внедрился, и, если выполнит задание Тойоты, его акции, как ты понимаешь, резко пойдут вверх.
Наверное, с минуту Климов молчал, напряженно соображая, как поступить в столь каверзной, можно сказать, драматической ситуации — жаль было лишиться такого важного в деле Тойоты свидетеля, как Можейко, но и Перцова подводить не хотелось…
— Я могу сегодня встретиться с Перцовым? — наконец спросил он, резко вскинув голову.
— Можешь, — кивнул Скоков, понимая, что Климов принял решение, взяв, естественно, всю ответственность на себя. Он вызвал Родина и, когда тот вошел, сказал: — Состыкуй его с Терьером (так в целях конспирации они окрестили Перцова) и… приступай к моим обязанностям.
— Не понял, — растерялся Родин.
— Я сегодня с Колбертом улетаю на юг, точнее — в Дагомыс. Хочу немножко отдохнуть, здоровье поправить.
Климов взглянул на календарь. Девятнадцатое. А через два дня в Дагомысе открываются всероссийские соревнования по карточным играм, в которых примут участие Гриша Блонский, шулер международного класса Фима Гурин и другие известные каталы Москвы. Подумал: «Старик катит туда неспроста».
— Передайте от меня привет Ягунину.
— Передам, — сказал Скоков, вставая и застегивая пиджак. — Но лучше, если бы ты похлопотал за него. Скажи Денисову, что мужик давно на подполковника тянет. — Он вышел из-за стола, тепло простился с коллегами и, пожелав им удачи, уехал домой.
— Саша, можешь оказать мне услугу? — спросил Климов, когда они с Родиным остались одни.
— Внимательно слушаю, — сказал Родин, усаживаясь в кресло Скокова и пробуя, жесткое оно или мягкое.
— Я знаю, что главный режиссер театра имени Гоголя твой хороший друг. Так?
— Именно так.
— А он может одолжить тебе на пару часов своего лучшего гримера?
— Наверное, может, — удивился Родин. — Но зачем?
— На этот вопрос я тебе отвечу в анатомичке Первого мединститута.
— У Каширина?
— Да. Действуй, Саша. Время не ждет.
Считая вопрос исчерпанным, Климов набрал номер Смородкина, вернее — своего кабинета, ибо Смородкин именно там точил лясы с новенькой секретаршей, пытаясь выяснить уровень ее морального потенциала по отношению к пятидесятилетним мужчинам — на днях ему исполнилось пятьдесят, и жена заявила, что муж в этом возрасте для жены уже интереса не представляет.