Завидев ранчо Сэма, Луи описал над ним круг, скользнул вниз и вошел в конюшню. Сэм чистил своего пони.
— Ба, только гляньте, кто к нам пришел! — обрадовался Сэм. — Ну и вид у тебя. Со своим скарбом ты смахиваешь на бродячего торговца. Рад тебя видеть.
Луи прислонил дощечку к стойлу пони.
«Я в беде», — написал он.
— Что стряслось? — забеспокоился Сэм. — И откуда у тебя труба?
«В ней-то и есть все мое горе, — написал Луи. — Отец украл ее. Украл и принес мне, потому что у меня нет голоса. За эту трубу не заплачено».
Сэм присвистнул. Он завел пони в стойло, привязал его, вышел и уселся на кучу сена. Некоторое время он молча сидел, уставившись на лебедя. Наконец он сказал:
— Тебе нужны деньги. Но ничего необычного в этом нет. Деньги всем нужны. Тебе необходимо найти работу. Ты сможешь откладывать заработок, а когда отложишь достаточную сумму, твой отец заплатит тому человеку, у которого он украл трубу. Ты вообще-то можешь на ней играть?
Луи кивнул и поднес трубу к клюву.
— Ко! — сказала труба. Пони подскочил.
— Ого! — воскликнул Сэм. — Здорово. А что-нибудь другое можешь?
Луи покачал головой. И тут Сэма осенило.
— У меня идея! — просиял он. — Этим летом я собираюсь поработать помощником вожатого в лагере для мальчиков в Онтарио. Это в Канаде. Бели ты выучишь несколько мелодий, я смогу попросить, чтобы тебя взяли горнистом. Лагерю нужен кто-то, кто умел бы играть на трубе. А работа такая: рано утром надо громко сыграть быструю мелодию, чтобы разбудить мальчиков. Это называется «побудка». Потом ты сыграешь другую мелодию и соберешь всех к столу. Это называется «сигнал приема пищи». А вечером, когда стемнеет и все лягут спать, когда вода в озере станет гладкой, как зеркало, а комары в палатках накинутся на мальчиков, когда у мальчиков начнут слипаться глаза, ты сыграешь еще одну мелодию, красивую, нежную и печальную. Она называется «отбой». Ну как, хочешь поехать со мной в лагерь и взяться за это дело?
«Я возьмусь за что угодно, — написал Луи. — Деньги мне нужны чрезвычайно».
Сэм ухмыльнулся.
— О’кей, — сказал он. — Лагерь открывается через три недели. У тебя еще есть время выучить сигналы. А ноты, по которым ты будешь учиться, я тебе достану.
И Сэм принес Луи ноты. Он откопал сборник позывных, которыми пользуются в армии. Все инструкции он прочитал Луи сам:
— «Встань прямо. Трубу всегда держи строго перпендикулярно телу. Не наклоняй ее к земле, поскольку при таком положении свертываются легкие, а у самого исполнителя жалкий вид. Раз в неделю инструмент следует очйщать от слюны».
Каждый день, когда отдыхающие на ранчо мистера Бивера расходились на прогулку по горам, набрав с собой еды, Луи принимался за науку. Очень скоро он уже знал все позывные: и побудку, и сигнал приема пищи, и отбой. Отбой нравился ему больше всего. У Луи оказался хороший слух, и теперь ему захотелось во что бы то ни стало сделаться настоящим музыкантом. «Лебедь-трубач, — думал он, — должен прекрасно играть на трубе». Мысль о работе и заработке тоже ему улыбалась. В его возрасте уже пора было начинать работать. Ему было почти два года.
Вечером, накануне отъезда в лагерь, Сэм принялся собирать рюкзак. Он уложил тапочки, мокасины и теплые фуфайки с надписью «Лагерь „Кукускус“» на груди. Завернул фотоаппарат в полотенце и тоже сунул в рюкзак. Еще он сложил и упаковал удочку, зубную щетку, расческу, щетку для волос, свитер, пончо и теннисную ракетку. Потом принес пачку почтовой бумаги, карандаши и ручки, почтовые марки, аптечку и книгу, как различать птиц. Все это он тоже сложил в рюкзак. Перед тем как лечь спать, он открыл дневник и записал:
Завтра последний день июня. Папа повезет нас с Луи в лагерь «Кукускус». Это будет единственный в мире лагерь, где горнистом станет настоящий лебедь-трубач. Как здорово, что у меня есть работа! Интересно, кем же я все-таки буду, когда вырасту? Почему собака, когда просыпается, всегда потягивается?
Сэм закрыл дневник, сунул его в рюкзак к остальным вещам, забрался в постель и выключил свет. Минуты две он лежал, размышляя, почему же собака потягивается после сна. Потом он уснул. А Луи в конюшне спал уже давным-давно.
Ранним погожим утром Луи бережно повесил на шею дощечку, мел и трубу и забрался на заднее сидение машины мистера Бивера. Машина была со снимающимся верхом, и мистер Бивер убрал его. Сэм уселся на переднее сидение рядом с отцом. Луи, могучий, белый и прекрасный, стоял на заднем сидении. Миссис Бивер поцеловала Сэма на прощание и наказала ему быть хорошим мальчиком, беречь себя, быть осторожным на озере, чтобы не утонуть, не драться с другими мальчиками, не выходить на улицу в дождь, чтобы не промокнуть до нитки, не сидеть на ветру без свитера, не забираться далеко в лес, чтобы не заблудиться, не есть много конфет, не пить много газировки, не забывать часто писать домой и не выплывать в каноэ на озеро в ветреную погоду. Сэм ей все это обещал.
— Вот и прекрасно! — воскликнул мистер Бивер. — А теперь — в путь, в Онтарио, и пусть всю дорогу у нас над головой будет ясное небо.
Он завел машину и посигналил.
— До свиданья, мама! — крикнул Сэм.
— До свиданья, сынок! — крикнула в ответ его мать.
Машина рванула к главным воротам ранчо. Когда они почти исчезли из виду, Луи повернулся на сидении и поднес к клюву трубу.
— Ко-хо! — запела труба. — Ко-хо! Ко-хо!
Все вокруг огласилось ясным, волнующим, страстным призывом. Далеко позади, на ранчо, все услыхали его, и звуки трубы очаровали их. Еще никогда они ничего подобного не слышали. Звук напомнил им о чудесах дикой природы: закатах солнца и восходах луны, о долинах и горных пиках, стремительных потоках и лесных дебрях.
— Ко-хо! Ко-хо! Ко-хо!
Звуки трубы рассеялись. На ранчо все уселись завтракать. Луи, направляясь на первую в жизни работу, был взволнован, как в тот день, когда учился летать.
11. Лагерь «Кукускус»
Лагерь «Кукускус» раскинулся на берегу небольшого озера, затерянного глубоко в лесах Онтарио. Там не было ни летних домиков, ни катеров, ни шоссе с грохочущими машинами. Это было дикое озеро, как раз то, что и нужно детям. Мистер Бивер оставил Сэма и Луи у края грунтовой дороги, откуда они на каноэ добрались до лагеря. Сэм сидел на корме и греб, а Луи стоял на носу и смотрел вперед.
Лагерь состоял из большой бревенчатой избы, куда все собирались завтракать, обедать и ужинать, семи палаток, в которых мальчики и вожатые спали, пристани около палаток и туалета на отшибе. Со всех сторон лагерь обступал лес, но рядом была полянка, преобразованная в теннисный корт. У пристани стояло несколько каноэ, на которых можно было отправиться на другие озера. Мальчиков в лагере было около сорока.
Каноэ Сэма уткнулось в песчаный берег рядом с пристанью, и Луи вышел. На шее у него висела дощечка, мел и труба. Десятка два мальчиков кинулись смотреть, что происходит. Они глазам своим не верили.
— Эй, глянь, кто здесь! — крикнул один.
— Птица! — отозвался другой. — Ты только посмотри, какая огромная!
Мальчишки сгрудились вокруг Луи: каждому хотелось поближе взглянуть на новичка. Сэму даже пришлось некоторых отталкивать, чтобы Луи не задавили.
— Эй вы, полегче! — прикрикнул он.
Вечером, после ужина, начальник лагеря мистер Ьрикль разжег перед своей палаткой большой костер. Мальчики собрались вокруг. Они пели песни, поджаривали корешки алтея и отбивались от комаров. Слова песен не всегда можно было разобрать, потому что рты у всех были набиты жареными корешками. Луи не стал присоединяться к мальчикам. Он стоял поодаль один.
Спустя некоторое время мистер Брикль поднялся.
— Слушайте все! — обратился он к мальчикам и пожатым. — Среди нас появился новенький, и я не хочу, чтобы он оказался обойден вашим вниманием. Это лебедь Луи. Он лебедь-трубач, птица редкая, нам повезло, что он с нами. Я взял его на работу и буду платить ему столько же, сколько помощнику вожатого — сто долларов за сезон. Он вполне благовоспитан. Имейте в виду: он страдает речевым недостатком. Он прибыл к нам из Монтаны вместе с Сэмом Бивером. Луи музыкант и, как большинство музыкантов, нуждается в деньгах. На заре он станет будить вас игрой на трубе, днем будет созывать вас в столовую, а по вечерам, когда вы разойдетесь по палаткам спать, он сыграет отбой: это будет значить, что день окончен. Предупреждаю вас: к нему следует относиться с уважением, как к равному — своим крылом он способен отвесить весьма тяжелую оплеуху. Итак, я с удовольствием представляю вам лебедя Луи. Луи, поклонись.