Блю хотелось надеяться, что поездка наконец развеет Симону. Все утро она казалась спокойной, но была молчаливой и мрачной, как грозовая туча.
Блю терялся в догадках, что же тому виной. Прошлая ночь была, пожалуй, не хуже, чем накануне, но Блю чувствовал, что мыслями Симона была где-то далеко. Проснувшись на рассвете, Блю обнаружил, что она лежит, свернувшись в комочек, к нему спиной. Она плакала, но, как ни успокаивал ее Блю, как ни пытался ее разговорить, он так и не узнал причину.
Он догадывался, что мрачное настроение Симоны как-то связано со звонком брата. Блю было трудно представить себе, как можно бросить такую сестру, как Симона, но, в конце концов, вся семья Дукет казалась ему загадкой. Гэбриел, возможно, был таким же, как его мать и сестра, — умным и с сильной волей. Отношения в этой странной семье казались Блю сплошной кровоточащей раной. Кто-то должен был наконец залечить ее! Но не он — Блю не представлял, как бы он мог это сделать. Может быть, Симона…
Блю не переставал думать об этом, и когда они ехали обратно в Лондон. Он посмотрел на часы. Ровно полночь, граница между воскресеньем и понедельником… Выходные кончились, начинается работа. Завтра ему опять расчищать авгиевы конюшни Хэллама…
Блю нахмурился и скривил губы.
— В чем дело? — недовольно спросила Симона. — У тебя такой вид, будто ты жабу проглотил!
— Так, думаю… О нас…
— Думай о чем хочешь, но зачем портить мне настроение своим мрачным видом?
Блю взял ее за запястье, но она вдруг отдернула руку. С минуту Симона смотрела в окно, затем снова повернулась к нему.
— Блю, — произнесла она.
— М-м-м?
Молчание. Блю, не поворачивая головы, покосился на нее.
— Нет никаких «нас», Блю. И никогда не будет.
— Это я уже слышал.
— Я серьезно. — В голосе Симоны звучало отчаяние.
— Я это уже слышал, — повторил он.
Снова пауза, в течение которой они, казалось, проехали не одну милю.
— Ты же не хочешь все усложнить? — чуть слышно прошептала она.
Брови Симоны были насуплены, взгляд серьезен, как у проповедника. Как ни горько было Блю, он, глядя на нее, не мог не улыбнуться.
— Не могу обещать, крошка, — произнес он. — Я, как ты знаешь, человек непредсказуемый…
Она покачала головой.
— Что мне с тобой делать? — Вопрос ее, казалось, был адресован не столько Блю, сколько ей самой.
— Давай подумаем вместе, — снова попытался пошутить он. — Какие будут предложения?
Вместо ответа Симона наклонилась и поцеловала его в щеку. Блю попытался вспомнить женщину — любую другую, — простой поцелуй которой действовал бы на него так возбуждающе. На память не приходила ни одна.
Они подъезжали к Лондону. Сколько ни приходилось Блю водить машину по английским дорогам, он никак не мог привыкнуть к левостороннему движению. Поэтому он ехал осторожнее и, следовательно, медленнее, что выводило его из себя, ибо ему хотелось как можно скорее вернуться домой.
На следующее утро — было всего лишь начало шестого — Симона, осторожно освободившись от обнимавшей ее руки Блю, выскользнула из кровати. Ей не хотелось его будить. Ей надо было подумать, привести в порядок свои мысли и волю перед предстоящей рабочей неделей. По крайней мере то, что произошло между ней и Блю, не должно мешать работе. Секс не должен влиять на бизнес — умная женщина понимает это.
«Наверное, я не очень умная женщина, — подумала она, — если определяю то, что между нами произошло, как секс, а не как любовь».
Симона стояла без движения, не в силах отойти от человека, безмятежно посапывающего в огромной кровати.
Она снова посмотрела на него. Длинные каштановые волосы, разметавшиеся по подушке, чуть золотились в рассветных лучах. Симона вспомнила, как прошлой ночью ласкала эти волосы, поправляла, когда они падали на лоб… Ей хотелось снова дотронуться до шелковистых прядей, хотелось, чтобы они ласкали ее глаза, губы, шею…
Бессмысленные мечтания! Симона закрыла глаза, чтобы лишний раз не смотреть на Блю, и так, вслепую, дошла до двери, разделявшей их комнаты. Закрыв ее за собой и поколебавшись всего лишь какую-то долю секунды, Симона решительно направилась в ванную.
Выйдя из душа, она почти не сомневалась, что увидит Блю, поджидающего ее. Наверняка он в шутку упрекнет ее за то, что она его покинула… Но Блю нигде не было видно, и Симона сама не была уверена, радует ее это или огорчает.
Ругая себя за слабость, Симона начала одеваться. Руки ее дрожали. Дважды она неправильно застегивала блузку и дважды чуть было не надела туфли разных цветов.
Наконец, одевшись и подкрепившись чашечкой кофе, она более или менее пришла в себя. Она сможет забыть Томаса Блюделла и должна это сделать!
До ее слуха донесся шум воды в его ванной комнате, затем телефонный звонок и звук открываемый двери, сопровождаемый недовольным бурчанием.
Через некоторое время — хлопанье двери и быстрые удаляющиеся шаги по коридору.
Сидя в большом кресле у камина, Симона допивала вторую чашку кофе, проклиная свой обостренный слух и обостренные эмоции. Она приняла решение не думать о Блю, и то, что он сейчас ушел, казалось, облегчало задачу. Но Симона чувствовала только обиду на то, что он убежал, даже не попрощавшись.
Что ж, Блю честно предупреждал ее, что с ним будет непросто…
Симона поднялась. Ей некогда думать о ерунде. Наступил понедельник, и ее ждет работа.
Глава 11
Было уже пятнадцать минут пятого, а Симона была по-прежнему погружена в бумаги Хэллама и отчет, подготовленный Блюделлом. Казалось, она ни на йоту не сдвинулась с мертвой точки. Отчет был таким огромным по объему, что Симона недоумевала, когда это он успел проделать столько работы. Впрочем, из того, что поняла Симона, выходило лишь то, что Хэллам действительно предлагал ей солидное предприятие по выгодной цене — и, кажется, без всякого подвоха…
Симона откинулась на спинку кресла и запрокинула голову. Сегодня у нее был весьма насыщенный день: долгий обед с представителями некоего рекламного агентства, которое почему-то очень хотело видеть «Анджану» в числе своих партнеров, затем посещение «Чиллуим принтинг» — компании, которую Джозефина приобрела несколько лет назад… Симона снова погрузилась в бесконечные цифры — доходы, расходы, столько-то оборудования приобретено, столько-то списано…
— Эврика! — Блю ураганом ворвался в комнату, и не успела Симона опомниться, как он подхватил ее на руки и поцеловал. — Отлично выглядишь, крошка!
Как только ноги Симоны снова коснулись пола, она поспешила освободиться от цепких объятий Блю. Однако поцелуй горел на ее губах, а голова кружилась от его внезапного появления.
— Что это значит? — без энтузиазма спросила она, присев на краешек стола.
Если Блю и заметил ее мрачный вид, то на нем это нисколько не отразилось.
— Кажется, я близко подошел к разгадке, что за аферу предлагает тебе Хэллам. — Блю возбужденно заходил по комнате. — Во-первых, знаешь ли ты, что сэр Майкл Твикерс…
— Твиккем.
— Твиккем должен Хэлламу кругленькую сумму. Он держит это в строгом секрете, но мне все-таки удалось разузнать. Возможно, именно поэтому он так и нахваливал Хэллама. Во-вторых, я раздобыл кое-что даже поинтереснее — куда девался неуловимый Ричард Крэнуэй. Оказывается, он просто уволился из компании Хэллама за два дня до того, как мы появились в Лондоне. Уехал в отпуск в Испанию, а затем позвонил оттуда и заявил, что уходит.
— Все это довольно странно. — Симона задумчиво потерла висок. — Но этого еще мало, чтобы делать какие-то выводы.
— Может быть, ты и права. Но не кажется ли тебе подозрительным, что Хэллам почему-то скрывает, что Крэнуэй на него больше не работает?
— Может, Хэллам надеется, что он вернется?
— Сомневаюсь. Впрочем, попытаюсь все-таки выйти на самого Крэнуэя — через пару дней он должен вернуться в Лондон.
Блю подошел к Симоне вплотную, пристально глядя ей в глаза. Она почувствовала его дыхание совсем рядом и ощутила непреодолимое желание дотронуться до него…