Мирская болтовня и телевизор заменят тебе духовное счастье. А иногда ты будешь с горечью восклицать в беседах с друзьями: "Да, пытался я быть этим йогом… но все это не работает! Я не нашел ничего, кроме разочарования!"
Да-а-а! Ну и мрак! А ведь у меня было хорошее настроение… Что-то не нравится мне все это. Зачем выливать столько черноты?
Потому что Я хочу, чтобы эта чернота осталась лишь на бумаге! Потому что Я люблю тебя, Мой дорогой сын. Потому что ты пришел сюда и попросил Бога вести тебя Домой.
3
Доброе утро, Сергей! Я рад, что ты снова пришел. Наш разговор продолжается, не так ли?
И теперь, если уж ты решил продолжить, давай все-таки выясним до конца, чего ты ожидаешь от нашего разговора. Задавай тему.
Тему? Хм… По-моему, тема вроде как задана.
Хорошо. Тебе, насколько Я понял, нравится идея очаровательного пастушка-Бога. Ты допускаешь, что за этой идеей действительно стоит какая-то реальность, и что есть личности, у которых все работает. Ты хочешь, чтобы и у тебя заработало, но не знаешь, как этого добиться. Это так?
Если сказать совсем уж честно…
Уж, пожалуйста!
С тех пор, как я ушел из ИСККОН, многое изменилось в моей душе. Скажу прямо, я убежден, что сейчас стою на верном пути. И я не хотел бы оставлять его.
Но почему-то я немного скучаю по Кришне. По тому Кришне, который Бог, а не просто величайший из йогов. Да, я хотел бы, чтобы это оказалось правдой. Осталась какая-то отдаленная тоска. Очень слабая. Я, в общем-то, и не замечал ее, но вчера все это проснулось снова… Я чувствую, что в моем сознании будто какая-то дыра. Будто упущено что-то важное. Что-то осталось не завершенным. Я, между прочим, почти не спал сегодня.
Похоже, я привязался к Кришне за все эти годы. И мне, в общем-то, без разницы, Бог Он или просто просветленный учитель йоги. Он мне нравится! Просто как личность. Все йоги очень уважают Бхагавад-Гиту. Все без исключения. Все признают, что йога многое потеряет, если убрать из нее наставления Кришны. По-прежнему в трудные минуты я инстинктивно обращаюсь к Нему. Что-то вроде наработанного канала. Привычно…
Я не ожидал, что все эти вопросы беспокоят меня настолько серьезно. Ведь действительно Вайшнавизм – это слишком великая традиция, чтобы просто отвергнуть ее.
Теперь, как Я понимаю, ты хочешь разобраться в этом?
Да.
Тогда приступим, малыш.
Давай приступим. Я даже кое-что выписал на листок, чтобы не забыть. Я верю, что Ты поможешь мне.
Благодарю.
Конечно, все это более чем странно, но я почему-то решил походить сюда. "Зачастить" еще некоторое время. Похоже, что я Тебе верю. Скажи, а Ты правда Бог?
Это что-то изменит в наших отношениях?
Наверное, да. Хотя я и так Тебе верю.
Если Я просто скажу, тебе будет этого достаточно?
Да.
А ты сам как чувствуешь?
Когда я читаю строчки, которые Света пишет, я будто чувствую, как бы это сказать… особое внимание Бога. Да, можно сказать, что я чувствую любовь Бога. Не могло ведь все это случиться просто так?
Не могло. Но Я не буду испытывать твое терпение и отвечу на твой вопрос. Да, малыш, Я – Бог. Я – Бог, Который больше всего на свете не желает быть Богом. Чтобы не быть Богом, Я принял очень серьезные меры и, как Мне кажется, кое-чего добился. Благодаря Моим стараниям, очень многие перестали считать Меня Богом, и это приносит глубокую радость Моему сердцу.
Поэтому, если тебя беспокоит Мое самочувствие, Я не хочу, чтобы ты считал Меня Богом. Я хочу, чтобы ты считал Меня другом. Спрашивай Меня, как бы ты спрашивал своего друга. Попробуй без страха раскрыть Мне свое сердце. А Я тогда раскрою тебе Свое.
Что-то это слишком круто! Бог раскроет мне Свое сердце?
Увы, увы… ты не оправдал Моих ожиданий.
Нет, я не отказываюсь быть с Тобой искренним. От Светки у меня нет тайн, тем более, от Бога.
Не иметь тайн от Бога и считать Бога своим другом – немного разные вещи.
Я правда хочу довериться Тебе. А зачем бы я тогда пришел?
У тебя доброе сердце, малыш.
Что ж, тогда и Я доверюсь тебе.
Так вот, это Мой зов держал тебя. Это Моя боль не давала тебе заснуть. Это Моя тоска привела тебя сюда, в эту комнату, и посадила перед этим письменным столом.
И еще кое-что Я хочу сказать тебе. Но, боюсь, ты не поверишь.
Я поверю.