Станция была расположена на самом берегу моря. Это было красивое светлое здание, неподалеку от которого, в густой зелени сада, ютились домики сотрудников. В состав станции, как мы узнали позже, входили, гидрографическое судно, баркас для водолазных работ, два катера - целая флотилия. Некоторые лаборатории, расположенные ниже уровня моря, были отделены от него только стенкой из стекла, которая позволяла вести наблюдения за жизнью морских глубин. Другие лаборатории большой трубой соединялись с морем, оно входило в них, как в искусственную лагуну.
В лабораториях и в кабинетах в верхнем этаже здания мы увидели много интересного. Мне запомнился макет дельфина в натуральную величину; это животное, похожее на рыбу, изучалось здесь с точки зрения техники его движения. Оказалось, что дельфин, как это было видно из фотографий, сделанных советскими учеными, двигался благодаря винтообразному изгибанию туловища. У этого живого винта даже морда закручена по винтовой линии, но в обратном к движению тела направлении, - своеобразный гидродинамический компенсатор, препятствующий переворачиванию животного, пока оно плывет в воде. Компенсатор этот выключается, когда дельфин выскакивает из воды, - вот почему, оказывается, дельфин валится набок, когда он проделывает в воздухе свой курбет. Я много раз наблюдал резвящихся дельфинов, и мне казалось, что этот красивый крен при кувыркании - проявление своеобразной лихости чудесного пловца, в совершенстве освоившего водную стихию. Но оказалось, что "характер" животного тут ни при чем - в действие вступали законы гидродинамики, и дельфина переворачивала простая механическая сила, которой он не мог управлять.
Немало было здесь и других занимательных вещей, описание которых могло бы занять целую книгу.
Да, мы попали в нужное место! Здесь можно было надеяться найти ответы на вопросы, поставленные перед наукой рыбаками.
Нас познакомили с одним из крупнейших специалистов по физике моря, профессором Шавровым, худеньким человеком среднего роста, со спокойными манерами, седыми височками и ясным взглядом больших глаз.
Когда Смородинов с обычной своей непосредственностью рассказал негодующим тоном о том, как метеостанция оказалась не в состоянии предсказать заблаговременно шторм, в то время как "несчастный комок слизи" - медуза - и "дрянь, едва различимая глазом",- морская блоха - отличнейшим образом все "знали", а из людей о предстоящей буре догадывался только больной ревматик, не имеющий никакого отношения к метеорологии, Шавров тихо улыбнулся.
Он попросил одного из своих помощников принести радиозонд - прибор для исследования верхних слоев атмосферы.
На веранду, куда нас пригласили, был доставлен тонкостенный резиновый шар, наполненный водородом.
Я думал, его сейчас запустят в воздух, но Шавров взял шар за веревочку, поднес близко к уху Петра Ивановича и вопросительно посмотрел на него.
Тот резко отдернул голову. Затем взял в руку веревочку от шара и несколько раз поднес радиозонд к своему уху. На лице Петра Ивановича появилось выражение заинтересованности. После этого Смородинов передал шар мне и стал ждать, какое впечатление произведет опыт на меня. Я поднес шар вплотную к уху и ощутил тупую боль, точно кто-то давил мне на барабанную перепонку.
Невольно я отодвинул голову.
Шавров улыбнулся.
- Голос моря, - сказал он.
- Голос моря?
- Да, голос моря. Это и есть тот предвестник шторма, который почувствовал ваш больной-ревматик. Человеческое ухо в нормальных условиях не улавливает этого голоса. Море разговаривает на слишком низких тонах. Это инфразвуковые волны, они лежат за порогом слышимости для нас с вами.
- Некоторые животные, - добавил он, - обладают способностью ощущать инфразвуки. К их числу относятся медузы и морские блохи.
- И поэтому-то они заранее "знают" о приближении шторма? - воскликнул я.
- Совершенно верно. Вокруг района шторма распространяются инфразвуковые волны. Это установлено строго проверенными наблюдениями. Вот этот голос моря, неслышный для человеческого уха, и предупреждает медуз.
Петр Иванович весь расцвел от радости.
- Ну, конечно, - заговорил он, взволнованно теребя меня за рукав, - я так и думал, иначе и не могло быть. Невозможно, чтобы никто из здешних ученых не заинтересовался этим явлением, не начал бы работу и не достиг бы уже чего-то! Вот это молодцы... Ну, где он? - обратился он уже к Шаврову. - Показывайте, не томите. Интересно, как он выглядит.
- Кто он? - с улыбкой произнес Шавров.
- Бросьте, батенька, притворяться. Прибор, разумеется. Прибор, предсказывающий штормы. И не пытайтесь уверять, что у вас нет такого прибора или вы над ним не работаете. Ни за что не поверю!
- Прибор, действительно, есть, - сказал Шавров уже серьезно. - Но хвастать, откровенно говоря, еще нечем, поэтому мы о нем широко не публиковали. Но вам показать можно. Тем более, - он с уважением посмотрел на Смородинова, - что ваша помощь и совет могут нам пригодиться. Пойдемте!
Он провел нас в комнату, посредине которой стоял большой лабораторный стол. На столе возвышалось неуклюжее сооружение из нескольких ящиков, стойки и металлического шара с отходящим от него коротким горлышком.
- Вот, - сказал Шавров, - прибор, о котором вы спрашивали. Радиозонд заменен здесь, как видите, металлическим резонатором. Резиновый шар с водородом улавливает инфразвуковые колебания и отражает их вследствие того, что акустические свойства водорода и атмосферного воздуха различны. Резиновая оболочка, резонируя, усиливает отражаемые колебания и делает их ощутимыми для нашего уха, хотя и не в виде звука, а как давление на барабанную перепонку. Колебания эти порядка десяти в секунду, следовательно, они лежат за порогом восприимчивости нашего уха. Металлический резонатор настроен на те же десять колебаний в секунду. В горлышке прибора, когда он резонирует, возникают сильные колебания воздушных частиц. Мы поместили в этом месте тонкую платиновую нить, которая накаляется постоянным током от аккумуляторной батареи. Колебания воздуха при резонансе образуют в горлышке сильный воздушный поток, настоящий ветер. Он охлаждает нить, сопротивление ее изменяется, - и соответствующее измерительное приспособление сигнализирует нам об этом. Вот, в сущности, и все устройство прибора. Что же еще добавить? Однажды этот прибор предсказал появление шторма, когда барометры еще не подавали никаких вестей. Был такой случай. Он записан в дневниках станции.