Я стояла у железной двери, трясущимися руками набирая номер домофона. От сильных ударов сердца защемило в груди. Настал решающий момент. Скоро я узнаю правду.
Гудок за гудком, я переминалась с ноги на ногу. Звонок оборвался. Я набрала снова и подъездная дверь открылась. Вышла девушка с собачкой на поводке. Я видела ее, когда в квартиру завозили мебель. Соседка по лестничной клетке. Помню, она зашла, чтобы познакомиться с новой соседкой. А вот имени ее я не запомнила.
Она всмотрелась в мое лицо и улыбнулась.
— Лана, — протянула она.
Я кивнула.
— Ко мне заходила Людмила. Сказала, что они с мужем уезжают и оставили у нас ключи от квартиры. Сказали, чтобы тебе отдала. Пойдем, — придержала она дверь, чтобы мы могли войти.
Я посмотрела на Аню, и подруга опустила взгляд. Я, как и она, понимала, что значило такое послание от родителей.
Ключ щелкнул в замке. Я вошла в коридор и окончательно убедилась, что дома никого нет. Разулась, прошла в зал и увидела ноутбук на столе. На спинке дивана висела футболка папочки, на стуле мамин фартук. Из кухни не пахло стряпней, как раньше. Пусто, как и в душе.
Я опустилась на диван и протянула руку к ноутбуку, погладила его и прикрыла глаза. Я была готова к такому концу, но от обиды слезы покатились по щекам.
Аня схватила мою ладонь. Присела рядом и обняла. Я услышала ее тихие рыдания и зарылась лицом в розовые волосы. Каждый оплакивал свою судьбу. Будто ролики из фильма в памяти всплывали сцены моей жизни. Начиная с того момента, когда впервые встретила Вадика и заканчивая последним взглядом Ильи. Казалось, на этом взгляде все и закончилось. Как теперь жить? Чего хотеть? О чем мечтать?
— Я отомщу ему за все! — сжала кулаки Аня и отстранилась.
Я понимала, что она пошла со мной не от огромной привязанности к подруге и желания помочь. Девушка просто не хотела находиться рядом с человеком, опорочившим ее самым безобразным способом. В чем-то я ей завидовала. У нее была цель. А я никогда не стану мстить Илье, хотя есть за что.
— Как? — смахнула я слезы с лица. — Все мы неуязвимы.
— Мы найдем способ, — воодушевилась Аня. Ее глаза заискрились лукавым блеском, а вместо присущей жженой смолы, потянуло серой. Странно, но к сущности Ани я не испытывала отвращения. Она казалась мне понятной. Они обе придерживались одинаковых принципов. Причем таких, какие мне были по душе.
— Я сделаю все, чтобы сорвать им конец света! Тогда Эрику не нужны будут никчемные сосуды, и я расправлюсь с Борей. Он за все ответит! Вот увидишь!
— Я тоже хочу сорвать проект Эрика и выбить из Ильи всадника.
Меня утешала мысль о том, что не пророк убил Назара, а сущность в его теле. Я грезила о том, что все еще можно вернуть. Апокалипсис не случится, а мы с Ильей проживем остаток своих дней счастливо. Я уже видела, как мы просыпаемся в нашем небольшом доме в тихом месте на берегу моря, которого он никогда не видел. Готовим завтрак. На кухню заходит наша дочь. Уже взрослая. Такая красивая, очень похожа на отца. Волосики светлые, глаза голубые, ямочка на щеке. Она улыбается и садится с нами за стол.
Потом она выйдет замуж, а мы будем нянчить внуков, правнуков. А умрем, когда придет время, абсолютно счастливыми.
— Я знаю, как это сделать, — сверкнула глазами Аня.
Запах серы не испарялся. Со мной говорила Гордость.
— Как?
— Нужно выкрасть у Эрика библию, которую он переписал под себя. Эта книга древняя реликвия и единственная в своем роде. В ней хранятся такие заклинания, которыми можно выбить всадников из людских тел. Ты вернешь себе Илью, а я Борю, — потерла руки Аня.
— Откуда ты все это знаешь?
— Я же грех. Забыла? Причем первородный. Главный.
Я хмыкнула и покачала головой.
— Разве ты не должна помогать во всем всадникам?
— Разве я не помогаю? Ты всадник. Ты хочешь помешать Эрику. Я по сути даже правил не нарушаю, — подмигнула розововолосая.
— Хорошо. Но как мы сопрем книгу у самого Эрика? Если она такая могущественная, то он явно ее прячет.
Я вообще не представляла себе этого. Наверное, проще удушить неуязвимого, чем выкрасть что-то у Эрика. А учитывая, что он видит всех нас насквозь, вообще за гранью фантастики.
— Мы подумаем об этом завтра. А сейчас я хочу повеселиться. Хорошенько отметить то, что вы, мои хорошие, выжили в этой игре. Айда в клуб! Возражений не принимаю! Аня тоже согласна, — Гордость пальцем указала в область груди, вроде Аня комочком сидела у нее в сердце. — Деньги есть?
— Должны быть в сумочке, — я взглянула в сторону комнаты.
— Тогда я в душ, а ты поищи, что нам надеть.
Я посмотрела на наше тряпье. Игра здорово его потрепала.
— Хорошо.
Аня упорхнула в ванную. Хорошо, что Гордость вовремя взяла борозды правления. Иначе сидели бы мы вдвоем и рыдали всю ночь без остановки. Слезы никогда ничего не решали. Они только все портили. Вгоняли в уныние. Начинаешь себя жалеть и раскисаешь. Лучше действовать.
Я открыла шкаф. Достала два коротких платья, подходящих под наш поход. Одно белое, другое синее. Они оба мне нравились. Пусть Аня сама решает, какое возьмет. Я присела на кровать, посмотрела на тумбочку и увидела свой сотовый. Батарея села. Я воткнула зарядку и включила телефон.
Сообщения посыпались горой. Тетя названивала ежеминутно. Я поежилась от страха и вздрогнула, когда телефон зазвонил.
Илья.
Его имя на дисплее взбудоражило мои мысли и чувства. Я так хотела его услышать!
Нет! Не надо брать трубку! По телефону я не почувствую кто со мной разговаривает.
Я вскочила с кровати, начала нарезать круги по комнате, наматывая на пальцы волосы. В какой-то момент желание узнать, что с ним, подстегнуло меня нажать на зеленую кнопку. Я поднесла сотовый к уху и закрыла глаза.
— Мотылек! Милая, где ты? С тобой все хорошо?
Меня накрыло. Я начала задыхаться от собственных слез. Как много я хотела ему сказать, но физически не могла этого сделать. Тело трясло, во рту пересохло, руки похолодели.
— Где ты? Я сейчас же приеду. Не плачь, мой мотылек. Я заберу тебя. Пожалуйста, ответь.
Его голос звучал надрывно, казалось, он сам сейчас расплачется. Это было выше моих сил. Или я разрыдаюсь в голос, и он это услышит или положу трубку. Я выбрала второе. Отключила телефон. Упала на постель и закрыла лицо руками.
Со мной говорил Илья. Я почувствовала это. Всадник не способен на такие откровения. Хотя… Что ему мешало перенять манеру общения от сосуда. Может, так он пытается вернуть меня в игру Эрика. Давит на чувства. Пока я не выгоню эту тварь из пророка, не поверю ни единому слову!
— Вот дура! Сама создала себе кучу проблем. Поезжай к любимому, принимай власть, и мозги не делай! Достала!
— А я думала, ты сдох, Васька! Засунься в свою нору обратно и без тебя тошно.
— Больше не называй меня этим прозвищем! Я всадник на бледном коне!
— Всадником на бледном коне я тебя точно не стану называть. Даже мысленно впадлу столько слов произносить.
— Тогда зови меня Уриилом.
— Ладно. Обещаю, но взамен уберись из головы.
— Что вы там задумали вместе с Гордостью? Этой предательницей! Даже думать не смей, чтобы обвести вокруг пальца Апокалипсиса. Он подвергнет тебя таким мукам, когда узнает, что пожалеешь, что на свет родилась. Это я тебе, как друг советую.
— С каких пор ты стал мне другом? Уж ни с тех ли, когда принуждал Назара прикончить?!
— Давай не будем об этом? Я правда хочу помочь. Вообще-то я чувствую и переживаю то же самое, что и ты. Это не совсем приятно.
— Ты обещал, что уйдешь из головы!
— Хорошо. Веселись. Не буду мешать. Больше не приду, пока сама не позовешь.
— Долго тебе в молчании сидеть придется.