— Пожалуйста, не надо! Мы не виноваты! — продолжал Марат, а Боря с Эриком молчали. Они смотрели смерти в лицо и не пытались спастись. Не пали до мольбы. Умирали достойно.
Раздались выстрелы и я зажмурился. Инна до боли вцепилась в мое плечо, а Аня закричала:
— Смерть изуверам!
Я обернулся и посмотрел на нее. Гордость пожала плечами и улыбнулась.
— А что? Каждый получил по заслугам.
А что тут скажешь? Жалеть Борю, который измывался над ней всю игру? Аня всегда была по-своему справедлива и не боялась говорить в лицо все, что думает. Нравится это окружающим или нет, ей просто плевать. В ней нет и капли лицемерия.
От бурных оваций заложило уши, но я не разделил всеобщей радости и покинул место расправы.
Глава 40
Лана
— Уриил! Отзовись!
Я металась в поисках всадника, ведь не успела сказать ему даже спасибо. Внутри стало до жути пусто. Я прибывала в отчаянии и не хотела возвращаться в реальный мир. Снова видеть знакомые лица, которые обязательно напомнят о тех ужасах, что пришлось пережить. Я бы с радостью отправилась в другой мир. К брату и родителям.
— Мотылек, — послышался голос Ильи, так тихо, будто издалека, а потом я услышала свой голос. Песня, которую мы с Элвисом сочинили, зазвучала так громко, что я распахнула глаза и подскочила.
Первое что я увидела, был огромный телевизор на стене, который показывал жестокую битву на руинах бункера, потом меня с раскинутыми руками и измученным взглядом, возведенным к небу. Дождь смывал с лица грим, обнажая правду. Начался проигрыш песни и картинка сменилась. Скала произнес речь и застрелил всадников и Апокалипсиса. Вернее, тела невинных, которым не посчастливилось стать сосудами для великих существ. Невозмутимое лицо Ильи, когда убивали его друзей, а после этого белого мотылька, вылетающего из пламени.
— Победный ролик, — проговорил Илья, выключил телевизор и присел рядом.
Я ничего не сказала. Не было сил даже двигать губами. Теперь я понимала, почему пророк так вел себя, когда очнулся. Боль казалась невыносимой. Ныла каждая клеточка тела, возвращая давно забытые чувства.
— Как ты? — погладил он меня по руке.
Я так хотела посмотреть в его глаза, но боялась, что снова увижу в них отвращение или отчаяние. Мы расстались, и он больше мне не принадлежал. Что если после того, как война кончилась, он не захочет быть со мной? Ведь нас теперь ни что не связывает.
Я закрыла лицо ладонями, чтобы он не видел моих слез.
— Не плачь, мотылек. Все закончилось.
— Потому и страшно, — шепнула я.
Илья обнял меня и прижал к себе.
— Больше нечего бояться. Помнишь тот день, когда мы впервые встретились в кафе?
Я кивнула и мысленно нарисовала эту картину в голове. Первый день после стольких разочарований, когда я почувствовала, что все может быть хорошо, что началась новая жизнь без боли, а оказалось…
— Представь, что ничего после не было. Сегодня тот самый день.
Он оторвала мои ладони от лица, и заглянул в глаза. Не отводя взгляда, вложил мне в руку листок. Я развернула его с тем же трепетом, что и тогда в кафе. Там красовался мой портрет. Я улыбалась и смотрела на плечо, где сидел белый мотылек, расправив крылья. Внизу надпись: Давай в новом мире начнем все сначала?
Я прижала листок к груди и вздохнула. Неужели настало время, о котором я мечтала? Вот так неожиданно все решилось за несколько часов! Даже не верилось.
— Что теперь будет?
— Теперь все будет хорошо, — прошептал Илья и обхватил мой затылок. Притянул к себе и впился в губы со страстью и дрожью, будто впервые меня целовал. Я обняла его за крепкие плечи и прикрыла глаза от удовольствия. Я с досадой поняла, что больше не ощущала свежий бриз от него, а чувствовала лишь легкий запах парфюма.
Уриил ушел из меня вместе с даром, к которому я успела привыкнуть, но в новой жизни он мне не нужен. Гнилых людей в нее я все равно не впущу.
ЭПИЛОГ
Как же быстро летит время! Казалось, что мы с Ильей только вчера вернулись из тура по странам, чтобы люди воочию нас увидели. И только вчера мы отмечали победу Скалы на выборах президента. А прошло уже шесть лет!
Планета поменяла и облик и нравы. Люди объединились. Больше не было границ и стран, а Скала правил всем миром. Не в одиночку конечно. У него много помощников. Нам с Ильей он тоже предлагал перспективные должности, но мы предпочли купить домик у моря и поселиться в тихом местечке. Илья стал художником, а я пела по вечерам в небольшом ресторанчике на берегу.
Нашей малышке уже исполнилось четыре года. Виолетта так похожа на отца! Я обрела настоящую семью, о которой всегда мечтала. Прекрасная дочь и любящий муж, а еще много друзей. Артур и Аня крестили нашего ребенка и часто заезжали погостить. Бывший Гнев женился на сестре Ильи и вот-вот у них должен родиться мальчишка.
Аня так и не научилась доверять мужчинам, отчего меняла их с такой скоростью, что мы не успевали запоминать. Она осталась в политике и погрузилась в дела мира с головой. Это доставляло ей удовольствие. У нас она бывала редко, но если появлялась, то фееричнее праздников не представить!
Они не сильно изменились после того, как их тела покинули сущности. Дар пропал, а характер остался.
Софию мы часто видели по телевизору. Девушка стала правой рукой президента. С нами она не общалась, и я узнавала о ней только со слов Ани.
Тетушка выжила после того боя, но лишилась стопы. Она перестала меня ненавидеть. Мы купили ей домик неподалеку. Я каждый день к ней захожу, чтобы помочь по хозяйству. На удивление она вновь стала педантом в уборке дома. Перестала молиться и в комнате так и не появилось ни одной иконы. Тетя Эльза души не чаяла в двоюродной внучке. Виолетта тоже ее обожала, сутками пропадая у бабули.
Назара мы больше не вспоминали, хотя я порой, когда оставалась одна на берегу, смотрела на закат и думала о родных, которых с нами нет. Терла ладонью метку на плече — единственное напоминание о тех испытаниях, что пришлось пройти. И не вывести ее, не вырезать и не закрасить. Я порой ощупывала ее и вздыхала, как сейчас. Сидела на покрывале, слушая шум прибоя, устремив взгляд в разноцветное от заката небо.
— Мама!
Я всегда расплывалась в улыбке, услышав голос дочери.
Виолетта с Ильей присели рядом. Муж зашуршал пакетом, и я заметила знакомые предметы. Он вручил мне маркер, и я вспомнила наш разговор с Уриилом. Ностальгия окунула в приятные ощущения. Я взволнованно начала писать всаднику послание, с надеждой, что он и правда за мной приглядывает и обязательно получит послание.
Виолетта с усердием выводила корявые буквы на бумаге, а Илья спрятал от меня свое послание, как в тот день, когда мы запускали фонарики на горе.
Я улыбнулась и написала: Привет! Спасибо за новую жизнь. Ты подарил мне счастье, а я не успела сказать тебе спасибо. Ты всегда будешь в моем сердце. Я никогда тебя не забуду, Уриил. Передавай привет богу!
Илья чиркнул зажигалкой, а я помогла расправить полотна.
— На счет три, — объявила я.
— Раз, два, три, — прокричала дочь, и мы одновременно выпустили фонарики из рук.
Я долго наблюдала, как они стайкой пропадали в небе. И вот, наконец, совсем скрылись из виду.
— Они долетели до бога! — захлопала в ладоши Виолетта.
— Да, милая. Он уже читает наши письма.
Поднялся ветер, и облака зашевелились, складываясь в слова.
— Смотри! — указала я на небосвод.
— Что? — развел руками Илья.
— Разве ты не видишь? — удивилась я, читая слова в небе: Живи, мотылек. Ты заслужила.
Он обнял меня за плечи и ничего не сказал, а я продолжала с замиранием сердца наблюдать, как облака рассеиваются.
Все-таки всадник не обманул. Он наблюдает за мной. От этого на душе стало теплее.
КОНЕЦ