Кайрис месит тесто, когда из-за двери слышатся мягкие шаги, а следом за ними – вежливый стук. Она невольно напрягается, сжимая пальцы, и кожа становится липкой. Посыпав сверху немного муки, Кайрис чихает и продолжает свою работу, не оборачиваясь и стараясь делать вид, что ей все равно. Только руки сами собой так сильно месят тесто, что, похоже, оно получится в самый раз как матушка любит. Скривившись, Кайрис все-таки бросает тесто на столе, осторожно выглядывая из-за двери.
Фигуру гостя заслоняет матушкина прямая спина.
– Легкого полета, дэр Крия, – голос матушки сладкий, как мед.
Ворожея? Кайрис ежится и трет грудь – резко начинает колоть. Знала ли дэр Крия, что произойдет, и просто не сказала? Или не знала? В любом случае, ворожее делать в доме швеи нечего – они ведь и одежду себе сами шьют. Вздохнув, Кайрис наклоняется сильнее и прищуривается, но все еще ничего не может рассмотреть. Присутствие ворожеи напрягает. Был бы тут отец, не пустил бы на порог, и раньше Кайрис его за это осуждала… Но, вспоминая предсказание в чаше, Кайрис уже не так уверена. Может, отец и прав: ворожеи приносят только беды. Она отвлекается и слишком сильно выступает из-за угла, поэтому матушка ее замечает. Качает головой и шикает:
– Кайрис! Сюда, быстро! – и сразу же обращается к ворожее. – Простите ее, негодную.
А голос-то, голос – так в уши и льется. Кайрис поджимает губы, но послушно подходит ближе. Ну почему ее не хотят просто оставить в покое? Матушка подгоняет, помахивая кухонным полотенцем, и Кайрис все ниже опускает голову. Желание повернуть время вспять в такие моменты ощущается как никогда остро. Крия смотрит на нее, но будто насквозь, и от этого взгляда не по себе. Кайрис отворачивается и просто ждет. Послушно, как овечка на веревочке.
– Дэр Крия хотела поговорить с тобой.
Матушка пихает в бок локтем, попадая аккурат по синяку. Кайрис вздрагивает, и ей приходится уткнуться взглядом в крашеные бусы на шее ворожеи – смотреть ей в глаза нет сил. Матушка пихает еще раз и, наконец-то, чуть отступает.
– Кайрис, я хочу взять тебя в помощницы, – манера говорить у Крии напоминает течение реки –мягкое, но непреклонное. – Что ты думаешь насчет этого?
От удивления Кайрис все-таки поднимает голову. Крия не улыбается даже глазами, только смотрит устало, будто на мгновение богиня отступила в сторону и все прожитые года легли ворожее на плечи, но это длится всего мгновение. Стоит ему пройти, и Крия опять кажется едва задетой течением времени.
– Что? – Кайрис моргает и повторяет еще раз. – Что?
Какая же глупость – такое предлагать. Кто ж пойдет к ворожее с такой помощницей? Что-то внутри восстает против одной этой мысли, и Кайрис готовится ответить отказом, даже открывает рот, но сказать ничего не успевает. Матушка начинает улыбаться, но на ее жестком и строгом лице улыбка смотрится как гримаса. Матушка подхватывает Кайрис под руку и, повернув, легко пихает в спину. Кайрис делает шаг и оборачивается. Она еще не до конца понимает, что происходит, но во рту становится горько от обиды. Под тяжелым взглядом матушки Кайрис удаляется обратно, к тесту и собственной беспомощности.
Замерев у дверного косяка, она слышит, как матушка говорит:
– Да, так будет лучше.
Кайрис никогда раньше бы не подумала, что можно отречься от своего ребенка таким сладким голосом.
Матушка сшивает выкройки, и иголка танцует в ее руках, как девица на свадьбе. Лицо матушки напоминает грубую глиняную маску: губы плотно сжаты, подбородок выпячен, лоб сморщен. Как и всегда, когда она приняла окончательное решение. Перекусив нить зубами, матушка откладывает иглу в сторону и говорит:
– Не смей пререкаться. Завтра же отправишься к дэр Крие. Радуйся, что она берет в помощницы такую дуреху, как ты.
Кайрис, хмуро сидящая у окна и наблюдающая, как две курицы не могут поделить червяка, сжимает пальцы.
– Я не пойду.
Матушкины губы белеют. Она откладывает рубаху, которую шила, и утыкается в Кайрис взглядом. Выбившаяся из косы прядь падает ей на лоб, но матушка этого будто даже не замечает.
– Благодари богиню за такую удачу! Замуж не возьмут – так хоть какую-то пользу принесешь.
– Но я не хочу.
Кайрис говорит это себе под нос, но выходит недостаточно тихо, и матушка слышит. Ее лицо идет красными пятнами от гнева. Кайрис невольно сжимается, глядя сквозь опущенные ресницы на собственные сцепленные пальцы.
– А чего хочешь? Валяться на сене с подзаборными пьяницами? – матушка кривится от отвращения. – К дэр Крие отправишься утром, как только встанешь.