XIII
Все дни светлы, как день единый!К колодцу ходит ВасилисаС склоненной шеей лебединойИ с мягкою походкой лиса.А в розовый морозный вечерСправляет службу, псалм читая,Подручник пестрый расстилаяИ тепля золотые свечи.Творит начал, метанья, отпуск…И видится в дверях поройПлаток, повязанный на роспуск,Иль черный сарафан с каймой.
XIV
Великодушный, откровенный,Со староверами своимиБорис сдружился постепенно —Беседовал, работал с ними.Ему уж нравились обрядыИх веры вековой уставной,Старинной жизни ход исправный,Былые плавные наряды…И, вольнодумец! брал Псалтирь онИ Апокалипсис читал,Где синеперый реял Сирин,Где алый Алконост витал.
XV
Любил он промысел их сканныйС посеребреньем, позолотой, —Солонки, ларчики, стаканыСквозной финифтяной работы.Любил, как пахнет ладан росный,Как пахнет розовое масло,Лампаду, что в углу не гасла,Обед обильный, вкусный, постный.Врозь ел и пил он постоянно,И, по привычке не крестясь,С крестовой ложкой деревяннойСадился всё же кушать князь.
XVI
Он не скучал. Живой и пылкий,Здесь, близ земли, в уединенье,Охотничьей старинной жилкиПочувствовал он пробужденье.На лыжах липовых скрипящих,Со старой ржавой одностволкой,Он под зеленой хвоей колкойБлуждал в душистых, мшистых чащах.Следил седых, косых зайчишекВ излогах прихотливый бегИ розовых смолистых шишекПаденье мягкое на снег.
XVII
Он понял родины красотыИ любовался с гор и скатовВ который раз! быть может, в сотыйЯвленьем пасолнц и закатов:Игранием столбов багровых,И настов зыбью голубою,И изумрудной городьбоюЛесов еловых и кедровых.В красе той белой лебединойОн понял женские чертыИ нес в ложбины и долиныМужские смелые мечты!
XVIII
Постигнул душу он природы:Медвежью лень и ум барсучий,Крота таинственные ходыИ короеда путь ползучий.Постиг он всякий голос птичий —Призыв любовный и тревожный,И постук дятла осторожный,И домовитый свист синичий.В повадке куньей иль собольейДевичью прелесть видел онИ шел через луга и поле,Неведомо в кого влюблен.
XIX
Но дома помысл всё упорнейВлекла-манила Василиса.Любовь росла, пускала корниВ душе испытанной Бориса.Он не кончал страницы писем,Когда она, оконца мимо,Шла, недоступна, несмутима, —И вслед глядел, пленен, зависим…Стучал сапфирною печаткойНа крупном родовом кольцеИ грезил с болью странной, сладкойО страшном и святом лице.
Глава II
I
Усольцев был происхожденьемИз старо-княжеского рода,Чье древо с пышным разветвленьемГенеалог чертил три года.Тот род был славный и богатый,Имевший встарь владений область,Пожалованную за доблесть,Но странною судьбой чреватый.В семейных блекнувших архивахХранился роковой их герб:На синем поле в желтых свивахСкрещалися копье и серп.
II
И дед один, боец блестящийОчакова и Измаила,Покинул Двор, его клеймящийЗа связь с донской казачкой милой.Другой же дед, герой суровыйБородина, Аустерлица,В отставку вышел, чтоб женитьсяНа девушке своей дворовой.Их имена остались громки,Забвенью жизни предались…О том старались все потомки,Но вспомнил их теперь Борис.
III
Он унаследовал от дедовИх золотисто-рыжий волос,Нрав воинов и непоседов,Высокий ум и низкий голос.Легко он кончил курс лицейский,Прекрасно – университетский,Но скоро бросил круг свой светскийИ рано – важный чин судейский.Любил он женщин… Но, как деву,Одну свободу он любил!За вольный Лондон и ЖеневуРоссию смирную забыл.
IV
И вот она – в окне! У двери!Еще чудесней и нежданней:Не грубых лишь полна поверий,Не жутких горевых преданий,А полная глубинной верой,Невидным делом, скрытым смыслом,То со свечой, то с коромыслом,То с книгою, то с яблок мерой…Ах, эти косы русой пряжи,Что до полу, струясь, висят!И стан невиданно-лебяжий,И несказанно-синий взгляд!
V
Сияла северная полночь,Глубокая и голубая.По небу плавал месяц полный,Черпак молочный проливая…Лежала тень черно и четко,Дрожала тишь мертво и звонко,Лишь легкий храп вздыхал за тонкойФиленчатой перегородкой.Там спали: на больших дощатыхКроватях в пологах цветныхИ на лежанках изращатых,В перинах, думках пуховых.