…Впрочем, сегодня в кабину всё же подсели двое. Он и она. Они не принадлежали к известным ей разновидностям: бичей, бомжей, правдоискателей, политических преступников и утренних дальнобойщиков-сумасшедших.
Это были влюблённые. Они просто решили выбраться в давно забытое в стране свадебное путешествие. И это с ней! И это утренним рейсом для обречённых? Что могло ожидать их по прибытии в Город, в Центр карательных аттракционов, Клод знала.
Аттракционы для сумасшедших были крайне опасны. Нормальным зеленщикам и гробовщикам в это время следовало либо тихо дремать, либо молиться, либо лениво мочиться на грядки, где ещё с утра были увезенные в город свежие овощи. Одним словом, удобрять, чтобы самим не угодить в удобрение.
….Клод молча сцепила зубы. Она вдруг узнала холёный бобрик причёски влюблённого. Когда-то прежде он много, но безуспешно писал. Теперь же он писал значительно реже, но зато весьма и весьма. А его возлюбленная рисовала. Рисовала собственные воспоминаний из прошлых жизней.
Конечно же, на шелке в стиле батик и, что даже невероятно, но на настоящем папирусе, тайну изготовления которого она свято и бережно узнавала в себе сквозь сны.
Конечно же, что рисовала избранница не утренние грузовички, да и сам пожилой, но статный любовник привык писать не о них. Оба были счастливы. Их ещё не омрачали совместные бесцельные воспоминания. Они были намерены осуществляться, они были призваны жить.
…Клод хорошо помнила неписаные правила странных дорожных историй. Она точно знала, что сейчас к ним в широкофюзеляжную кабину грузовичка непременно подсядет четвёртый, чья функция – разделять. Разделять миры, разрывать влюблённых, раздваивать человечество.
Так и произошло. Он мог быть кем угодно, но был именно тем, кого Клод предчувствовала. Она не имела права не остановить грузовик. Таковы были правила игры в отточенную по обкатанному сценарию внезапную дорожную смерть.
Прямо на ходу он вырвал тело молодой женщины из объятий влюблённого и вместе с ней выпал в придорожный кювет. Туда, где стреляли. На месте. Без предупреждения.
Теперь Клод стало ясно, что и он не избежит участи политического преступника. И тут Клод впервые резко затормозила. Огненный шар вырвался из пределов контура её пышных волос. Он ударил столь бесцеремонно похитившего девушку попутчика прямо по контуру удаляющегося силуэта.
Вспыхнул огненный столб на месте заживо осуждённого. Расстроенная Клод нервно выбросила надломленный пропеллер рук на непослушную нынче баранку.
…В то утро, как видно, так поступили многие. Ибо пришла весна, а с ней – неукротимое половодье чувств, а с ними – любовь, которую нельзя было не осудить, не предать.
Система карающих аттракционов рухнула, и по дороге от Города спешно и налегке, наперегонки и вприпрыжку побежали вчерашние Кукольники, не дожидаясь времени вечерних карательных автомобилей, с презренными водителями которых брезгливая Клод так никогда и не зналась.
А что до обочин дороги, то по направлению к Городу и из него же навстречу по простым делам человечьим заспешили влюблённые – вчерашние бомжи и чудаки, обреченные и их неумолимые судьи, жертвы системы и её палачи…
Были ли среди них Орнис и Свания, Свазиш и Ноель, Стрина и Дония… – сама Клод, честно, не знала.
Но только теперь Клод больше никуда не спешила, а остервенело рвала на себе гороховые краги и кепи, блузон, жилетку, лосины...
Ей ещё только предстояло жить, любить и рулить. В любое время и в любом направлении.
ноябрь 1996 - декабрь 1997 гг.
Конец