Случалось, что эти лужённые со всех сторон мессалины отдавались прямо на трактирных столах в пылу громких разборок представителей враждующих кланов с рожами висельников и приаповыми корнями кувшинных обхватов.
Стрина же и им только что пела в те тоскливые дни, когда и Ноель надирался и засыпал где-нибудь под столом. Но тогда он носил ещё офицерское платье и имел надлежащий мундиру чин, и потому Стрину старались не донимать...
Опальные офицеры и отпетые контрабандисты умели держать должную дистанцию между собой.
…Но вот Ноеля окончательно разжаловали и сослали в маленький южный гарнизон с грязными и потными нравами.
Теперь даже Стрина должна была предварительно отдаваться целой роте начальников, и лишь угомонив их, совершенно измучено добираться до караульной сторожки своего строптивого возлюбленного дурочка.
Но и тогда пылкий Ноель брал от неё своё и дарил ей, уставшей, взаимность, после чего сонно и тупо обозревал на её теле разнообразные жёлто-синие в фиолетовых подтёках пятна от рук прелюбодействующий с его певуньей женатых своих начальников.
Однажды, доведенные до отчаяния, они поклялись бежать на юг, заграницу, в независимую республику Не_Уймись на побережье Голубой лагуны, к старинному Городу с монастырями и винными погребками. Так бы и случилось, но...
…Прямо с постели Ноеля неожиданно вырвали в караул. В карауле на Ноеля напали наемные убийцы, и тут оказалось, что карабин Ноеля не способен произвести и единого выстрела.
Нападавших было двое – оба крупнорожие мужики-мукомолы с огромными руками мясников и гривастыми мордами профессиональных убийц.
Бить Ноеля пытались заводными ручными ключами от армейских трейллеров-большегрузов, предназначенных для вывоза возможных и невозможных ценностей в любое время хоть к самой лоховой бабушке...
Такие трудолюбивые в своём деле миляги и точно могли бы убить!
И тогда Ноель бросился бежать прочь с поста, а за ним с воем понеслись его недоразвитые преследователи, грозя разнести ему череп на мельчайшие части и поковыряться зубами в оторванном огрызке его натруженных генеталий.
Тенью за Ноелем и его преследователями туда же, за границу империи перемахнула и Стрина. И в неё и в Ноеля не стреляли, их просто изгнали за пределы мира, как напрасно непокорившихся изначально предназначенной им участи... Покорившихся судьбе Дураков.
…Ноель об этом сценарном блоке ущербной власти сном духом не знал. От свалившейся на него передряги он спрятался в придорожном автомобильном ангаре. И тут же попал в облаву.
Ангар имел бездну служебных помещений, и его преследователи, в поисках сбежавшего, озверело и скрупулёзно занимали одно за другим.
И тогда за Ноеля заступился дорожный рабочий, почему-то очень странно похожий на одного из двух его недавних преследователей. Он показывал все новые и новые укрытия, пока не осталось только одно, последнее.
На пороге этого укрытия был захвачен врасплох сам рабочий. Его тут же арестовали – одним только голосом, без наручников, оружия и конвоя и незамедлительно увели...
Ноель безнадежно зашёл в самое последнее укрытие, и не ошибся: здесь его ожидал полицейский с двумя понятыми монахами из местного пограничного монастыря – они засвидетельствовали переход Ноелем нерушимой имперской границы, и Ноель был интернирован.
…Для арестованного был подогнан разноцветный арестантский трамвай, в котором Ноель и должен был проследовать через всю неукрывшую его страну под неусыпным конвоем на каторгу.
Обреченные каторжане строили противомуссонные дамбы на далёких Штормовых островах. И каторга, и трамвай были арендованы у независимой республики Не_Уймись имперским министром всех наказаний.
Однако сопровождавший Ноеля полицейский в штатском был лысым южанином. Этим и воспользовалась Стрина – она знала, что южане падки на услуги бродячих дуэний с довозрастным крошками-проказницами в серых монастырских плащах.
…В черте древнего Города, через который проезжал узник, трамвай стал делать все более и более частые остановки. Юные монастырские сладострастницы по одному выводили из трамвая многочисленных конвоиров, оставляя в залог своих старых дуэний. Так было принято на извечно коррумпированном и вечно озабоченном юге.