Между тем мне нужно было пережить ближайшие часы. Несомненно, я должна была вести себя, как обычно, несмотря на охватившее меня чувство вины.
Я распустила волосы, наспех заколотые наверх, разделась и легла в постель, сделав вид, что у меня болит голова. Я не могла спуститься к обеду, не могла никому смотреть в глаза.
Вошел обеспокоенный Дэвид.
— У меня сильная головная боль, — объяснила я. — Я решила лечь в постель. Когда я лежу, мне легче.
Он наклонился и, нежно поцеловав меня, спросил, не нужно ли мне что-нибудь? Может быть, он пришлет обед в комнату?
— Нет, — ответила я. — Я лучше посплю.
Так я и лежала в постели и, когда Дэвид поднялся, притворилась спящей.
Я чуть не разрыдалась, когда он осторожно поцеловал меня, боясь разбудить.
Я лежала, не шевелясь, не в силах не думать о Джонатане и тех волшебных минутах, которые я провела в той населенной призраками комнате.
На следующий день матушка, Дикон, Софи и Жанна вернулись домой. Они были в восторге от покупок. Со времени нашей неожиданной встречи я не видела Джонатана, и мне стоило гигантских усилий вести себя так, словно ничего не произошло.
Софи восхищалась привезенными покупками и сказала, что поездка в Лондон была прекрасной идеей.
— Молли сделала необходимые обмеры? — поинтересовалась она.
Я ответила, что еще нет, так как не смогла встретиться с ней.
— Ничего, не к спеху, — сказала матушка, — а проследить за этим может Жанна.
В этот вечер на обед собрались все, даже Сабрина, появляющаяся в особых случаях, когда кто-либо возвращался из поездок, и особенно, если это был Дикон.
Джонатан выглядел, как обычно. Я же не могла смотреть ему в глаза, но постоянно чувствовала его присутствие.
Эндерби был куплен, и Софи могла приступить к ремонту дома и мебели.
— Я уговорю Тома Эллина подъехать к вам, — сообщил Дикон. — Он прекрасный плотник.
— Нам предстоит увидеть чудесные перемены в Эндерби, — сказала мама. Какое волнующее событие!
— Я думаю, — вставил Джонатан, и его глаза, устремленные на меня, пылали голубым огнем, — мы начинаем любить этот старый дом.
— Дэвид всегда говорил, что если вырубить часть кустов и деревьев, все будет выглядеть по-другому, — нарочито заметила я, избегая пристального взгляда Джонатана.
— Я не буду вырубать слишком много, — сказала Софи. — Мне нравится именно чувство уединения, появляющееся, когда находишься в Эндерби.
Мама завела разговор о Рождестве.
— Все эти волнения заставили меня позабыть о его скором приближении Все будет, как обычно? — предположила я.
— Это старая традиция, не так ли, мама? — сказал Дикон.
Сабрина нежно улыбнулась ему, он прикрыл рукой ее руку и пожал. Он всегда был мягок и нежен с ней. Несомненно, такое безусловное обожание не могло остаться безответным.
— Рождественские гимны, чаша с пуншем, — продолжала мама, — угощение и, конечно, традиционные для этого дня гости. Не хочу, чтобы в этом году их было слишком много. Всего несколько человек. Думаю, Фаррингдоны останутся на одну-две ночи. Поместье расположено недалеко, но если погода будет плохая…
— Жаль, — вставила я, — что Рождество не летом, все бы упростилось.
— О нет, нет! — воскликнул Джонатан. — Темнота усиливает удовольствие. Восхитительные костры, спасающие от холода после долгой дороги, предвкушение скорого снега, живописный иней на деревьях — все это должно сгладить необходимость в назначенный срок расстаться с ними. Почему людям всегда хочется, чтобы жизнь протекала в точности согласно их планам?
— Вероятно, ты прав, — согласилась я. — В любое другое время Рождество не было бы Рождеством.
Он слегка коснулся моей руки и произнес:
— Вот видишь, я часто бываю прав, малышка Клодина.
— Никто не мог бы обвинить Джонатана в чрезмерной скромности, — мягко сказала мама. — Что вы думаете о Фаррингдонах? Очень приятная семья, а Гарри просто незаменим на любом приеме.
— О да, Гарри общительный и красивый, — поддержала я. — Просто клад.
— Удивляюсь, как его до сих пор не женили, — поделился своими размышлениями Дикон. — Великолепная партия. Единственный сын и станет очень богат, когда получит наследство.
— И, конечно, семейство Петтигрю, — продолжала матушка. — Тебе ведь это понравится, Джонатан. — В ее словах содержался скрытый смысл. Наверняка между ней и леди Петтигрю существовало соглашение, по которому дочь леди Петтигрю Миллисент выйдет замуж за Дэвида или Джонатана, и теперь, когда мы с Дэвидом женаты, Джонатан оставался единственным кандидатом.
— Очень, — ответил Джонатан.
Нелепо, стыдно, но я почувствовала укол ревности. Я старалась убедить себя, что происшедшее между нами в Эндерби никогда не повторится, и тем не менее всего лишь мысль о том, что Джонатан может быть с кем-то другим, причиняла мне сильнейшую боль.
— А как насчет местных жителей? — спросил Дэвид. — Конечно, Долланды.
— Несомненно, — согласилась мама. — Эмили Долланд всегда очень помогает нам, да и Джеку мы все благодарны.
— Хороший человек, — заметил Дикон. — Ты согласен, Дэвид?
— Совершенно верно, — ответил Дэвид.
— И я полагаю, — сказала мама, — нельзя не пригласить и соседей из Грассленда. — Все промолчали, и мама продолжала:
— Эвелина Трент весьма расстроилась бы. Эви становится очень хорошенькой. На днях я видела ее. В новом платье она выглядит очень привлекательной и хорошо ездит верхом. Я подумала, она просто красавица. С ней была малышка.
— Бедная Долли! — посетовала Сабрина.
— Боюсь, нам придется пригласить их, — сказала мама. — Должна признаться, я не питаю большой любви к Эвелине Трент.
— Она крайне самоуверенный, напористый человек, — добавил Дикон. Всегда, даже девочкой, была такой.
— Она давно здесь, не так ли, Дикон? — сказала Сабрина.
— Да, она появилась в Грассленде, когда ее мать была здесь экономкой.
Он неожиданно рассмеялся, словно ему вспомнилось что-то забавное.
— Кажется, она постоянно думает о своей хорошенькой внучке, — сказала мама. — Это естественно, однако для нее это скорее обязательство с тех пор, как они потеряли родителей. Думаю, их стоит пригласить. Благодарю Господа, им не нужно оставаться в доме. Интересно, когда будет готов Эндерби? Хорошо бы к Новому году.
— Когда вы надеетесь переехать? — обратилась Сабрина к Софи.
— Как можно скорее. — Софи рассмеялась нервным, коротким смешком. Возможно, я кажусь неблагодарной. Вы все так помогали нам. Но понимаете, мне хочется жить в собственном доме.
— Конечно, мы понимаем, — сказала мама. — Мы очень довольны, что все сложилось так удачно.
Удачно? Я задумалась. Что бы она сказала, узнав о том, что произошло между Джонатаном и мной?
Предрождественские хлопоты шли своим путем.
Я встретила Джонатана в парке. Он обратился ко мне:
— Мне нужно снова увидеть тебя, Клодина… наедине. Так дальше продолжаться не может.
— Пожалуйста, не надо.
Я начинаю забывать, — попросила я.
— Ты никогда не сможешь забыть. Это было слишком замечательно, этого не забыть. Клодина, мы должны…
— Нет, нет! — перебила я.
— Но признайся, что любишь меня.
— Не знаю. Не могу разобраться ни в себе, ни в тебе, ни в чем-либо другом.
— И все же тебе это понравилось. Я промолчала.
— Ты подверглась искушению, не так ли? Ты не могла противиться.
Думаешь, я не знал! Ты просто прелесть. Никто другой мне не нужен, и, должно быть, ты чувствуешь то же самое.
— Нет.
Мой муж — Дэвид.
— А я твой любовник.
— Это невозможно.
— Как же невозможно, если так оно и есть?
— Но так больше не будет. Все кончено… Говорю тебе, кончено.
— Это никогда не закончится, Клодина, пока ты — это ты, а я — это я.
— Пожалуйста, не…
— Все же согласись. Признай, что любишь меня. Признай, что это было замечательно… более замечательно, чем ты когда-либо предполагала.